ПРИТЧА. Подслеповатое, трусливое воображение тайком от стыда рисует свои фантазии, то замирая от восторга вседозволенности, то съёживаясь от ужаса бессилия перед своими желаниями то и дело встречающие в чужих глазах готовность их исполнить как нечто само собой разумеющееся.
Часы тратят настоящее и будущее счастливых на прошлое, у прошлого нет времени, чтобы счастливые наблюдали часы.
ПРИТЧА. Возмущает лишение права самостоятельно распорядиться собой, когда ноги откажутся тащить мое тело на толчок.
ПРИТЧА. У религии мракобесия нет права зомбировать наше воображение плотоядными мифами позднего каннибализма среди Пантеона греческих Богов, тем боле нет права на мою волю, не говоря уже о душе.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Зов Любви заглушает томление души о свободе, неведомой сердцу, средоточию человечности земели, очарованного зовом плоти, радости человечности, возмущающей стремление разума не допустить вражды целомудрия души и варварства человечности. И приходится любви навевать душе, возмущенной беспутством человечности, сон великодушия. Любовь берет душу, как малое дитя на руки, убаюкивает, погружая в сон разума, спасая разум от отчаяния, от сознания бессмысле
Время – неспешный закат язычества Римской Империи, зазевавшейся во времени на свое великолепие, перенесенный любительской труппой районного дома культуры в глубину России. Заквашен на ядреной детективно-любовной интриге.Фото для обложки, надписи на фото для обложки сделаны саморучно автором книги и обложки О. ДжуркоСодержит нецензурную брань.
Душа истосковалась по искренности. Искренности взгляда, мысли, мечты и желания, а пуще всего прочего – по искренности изолгавшегося общества, которому потомок Богов человек – комок грязи из лужи, где вместе со свиньями барахтается этот последыш апполонов и зевсов, афродит и девяти муз, между пирами повелевавших стихиями природы, созидая горы, океаны луга, ромашки, березы в лесах, гимны и легенды, чудеса, соразмерные могуществу мифов о душе, сотво
Сборник юмористических и сатирических четверостиший, написанный членом союза писателей России с 2017 года. Автор 33 года отдал службе в армии, награждён боевым орденом и медалями, да и после службы работал, работает он и сейчас. И одновременно пишет стихи. Вот эти-то стихи и представлены на ваш суд. Кто-то скажет: это уже было! Игорь Губерман пишет в этом жанре, уже давно, и успешно пишет. Да, это так, и Владимир считает Губермана своим литератур
Мы продолжаем публикацию путеводителя по общественным баням столицы и ее окрестностей.В этой части вы узнаете о Коптевской, Усачёвской, Измайловской и Покровских бань Москвы.Продолжение следует…Удачного вам и легкого пара!Иннокентий Листозадов
Перед вами вторая часть очерков о популярных общественных банях г. Москвы, где побывал Иннокентий Павлович Листозадов. Персонаж пытался не только послушать, понюхать, пощупать, рассмотреть, разгадать предлагаемый банями пар, но и донести это ощущение до своих читателей. Идите в баню и легкого всем вам пара! Продолжение следует…
Жизнь Феликса стала меняться после начала капитального ремонта в многоквартирном доме. Вынужденное общение с соседями заставило его пересмотреть свои теории о жизни и мироустройстве. Он любит правду, которой противопоставляет «синдром четырехногой курицы», от которого сам пытается избавиться. Получится ли это у него? Сможет ли Феликс найти свою формулу спокойного счастья, об этом вы узнаете из повести. Автор известен по книгам "Чугунный мост" и "
Почти полвека Семен Степанович Гейченко был хранителем Пушкинского музея-заповедника на Псковщине. Уроженец Старого Петергофа, солдат Отечества, после тяжелого ранения вернувшийся с фронта, он восстановил из руин усадьбы в Михайловском, Тригорском и Петровском. Гейченко называл себя «Домовым», зная каждую мету, связанную с Пушкиным в Святых горах, и до конца своих дней сохраняя там жизнь духа русского гения.Эта книга легендарного человека о завет
Северной столице исполнилось триста лет. Но и прежде ее основания Петром I, в устье Невы звучала русская речь, ставили свои поселения, молились в церквах и поклонялись в священных рощах новгородцы. Эта земля как магнит притягивала и взгляды шведских королей. По крайней мере дважды они предприняли серьезную попытку основать здесь город. Первая окончилась неудачей (Ландскрона), второй было дано жизни без малого сто лет (Ниеншанц). Но ранее всех тут
