От вида женской груди у Рея в паху всё напряглось, и он зажмурился, чтобы сбросить с себя наваждение.
«Не видел! Не видел! Я ничего не видел!» – как мантру мысленно повторял он.
***
Рейнард Беллс
Никогда ещё он не был так благодарен внезапно накатившему приступу боли, который отвлёк от неуместных смелых мыслей. Пришлось уцепиться руками за край ванны, чтобы снова не уйти с головой под воду. Только руки и слушались, остальные части тела словно сошли с ума и зажили собственной жизнью.
Кажется, Рейнард знает о боли всё: ноющая, раскалённо-обжигающая, пульсирующая, тянущая, распирающая, тупая, головокружительно-тошнотная, режущая, всеобъемлющая и, наконец, моральная боль, подкреплённая физическими предсмертными муками.
В этот раз рвотный позыв удалось подавить и переждать кризис, закрыв глаза. Этого хватило, чтобы прогнать сексуальное наваждение, как вчерашний сон.
Тайна тоже молчала, сидя на табуретке возле ванны и погрузившись в смартфон. Она с кем-то переписывалась, и Рейнарду стало любопытно, с кем.
– Что пишут? – как бы невзначай поинтересовался он.
– Договариваюсь с человеком, чтобы переслал твою квоту на лечение нам и платил за коммуналку в моё отсутствие.
– Значит, и тут деловая переписка? Похоже, ты тоже живёшь работой.
– Было бы странно, если бы я предавалась праздному общению вместо твоего лечения, – она отложила телефон и без капли кокетства посмотрела в глаза Рейнарда. – После купания я сфотографирую тебя.
– Голым?
– Нет. Трусы можно надеть.
– Можно сделать это завтра? У меня не осталось сил.
– Хорошо. Давай завтра, – вздохнув, согласилась она.
– Ты тоже выглядишь уставшей.
– Я в порядке. Усталость – это нормальное состояние для нас обоих на ближайший год.
– Год... – эхом отозвался Рей. Он и мечтать о таком долгом сроке боялся. Но о своём неверии в светлое будущее говорить не стал. Зачем попусту расстраивать Тайну?
Зато Тайна не пощадила его:
– Буду гонять тебя, как в армии. Никаких поблажек и жалости.
– Ты же сейчас шутишь, да?
– Нет. Ты же хочешь жить? Вот и посмотрим, насколько сильно. Ты ведь не думал, что будешь просто лежать, а я поколдую и болезнь испарится сама собой?
– Как-то так и думал...
– Вынуждена разочаровать: тебя ждёт пахота.
– Это ещё более жестоко, чем наручники и батарея. Даже в худших кошмарах я не представлял такого: попасть в рабство и батрачить пока не сдохну. Но я тоже тебя разочарую: физический труд никогда не давался мне. Как работник я бесполезен.
– Ты не так меня понял. Твоя единственная работа – вернуть себе здоровье, и для этого придётся постараться, в том числе физически.
– Что ты заставишь меня делать?
– Пока ещё относительно тепло, мы пойдём в лес по ягоды. И я разрешу тебе съесть всё, что ты соберёшь.
– Серьёзно? Это и есть лечение?
– Его часть.
– Звучит не очень обнадёживающе... – ему хотелось вытянуть из Тайны исчерпывающую информацию, но пока загадок стало только больше.
– Уж как есть. Всё остальное ты уже перепробовал, и оно не очень-то помогло, – пожала плечами она и прикрыла рукой зевок.
– Да. После химии у меня даже ресниц нет, не говоря уже о волосах на голове.
– Это ещё не самое страшное. Волосы со временем отрастут.
– Я всегда боялся столкнуться с этим. Несколько лет назад у моего продюсера был рак крови, но болезнь удалось вылечить. И вот теперь я... Мне казалось, я ещё слишком молод для такого.
– Моему первому пациенту было 15. Онкология случается даже у младенцев, увы.
