Рей улыбнулся, а потом резко скис.
– Моя жизнь вовсе не такая, как ты себе представляешь.
– Откуда тебе знать, как я её представляю?
– Люди, которые не знакомы с медийностью, думают, что известность – это вершина мира и вседозволенность, но это не так. Я не могу спокойно в одиночестве прогуляться по парку, не могу пойти с друзьями в бургерную, не могу даже... – он не договорил и махнул рукой. – Да, у меня толпы поклонниц, но никто не знает меня настоящего. Все любят только мой образ. А я... я совсем не такой.
Признаюсь, я и впрямь думала, что известность – это сплошные привилегии, но оказывается, ограничений здесь куда больше.
– Тебе от этого плохо?
– Накатывает порой...
– Тогда пообещай мне: как поправишься, найдёшь время и возможность для всего, о чём мечтаешь.
– Если поправлюсь.
– Когда! Не съезжай с темы! Обещай мне!
– Ладно. Обещаю, – и Рей, уставший от общения, уснул, а следом за ним и я.
***
При приземлении тряхнуло так, что у моего болезного снова хлынула носом кровь.
– Как ты, Рей? – спросила я, когда он открыл глаза.
– Голова... кружится... – судя по тому, что он не мог сфокусировать на мне взгляд, дела впрямь плохи. – Когда это кончится? – он вытер кровь тыльной стороной ладони и весь перемазался.
– Я помогу. Лежи, я остановлю кровь. Это нормально при перепадах давления.
– Ты меня так успокаиваешь?
– А какой смысл паниковать? Я наблюдала эти симптомы множество раз. Раз говорю, что прорвёмся, значит, так и будет, – Рей ничего мне не ответил, поэтому я продолжила: – Закрой глаза. Сейчас выгрузимся, и я забронирую нам номер в гостинице. Переночуем там.
– Кажется, я умираю. Сердце еле бьётся...
– Отставить умирать! – отчего-то я точно знала, что смерть так просто не отнимет его у меня. Может, интуиция подсказала, может, самонадеянная вера в мои силы и счастливый случай.
– А ты милая...
– Очень скоро ты заберёшь свои слова обратно, – вздохнула я, зная, что это неизбежно.
Нанятые работники выгрузили Рея и наш багаж из самолёта и на скорой помощи доставили нас в гостиницу, где, наконец, было тихо и можно расслабиться.
К счастью, на улице уже давно стемнело, и мы избежали ненужного внимания. Пока всё шло гладко.
А ещё нам принесли поздний ужин: Рею прозрачный куриный бульон с зеленью, а мне пюре с котлетой. Я чувствовала себя зверски голодной!
– У тебя вкуснее, – сказал мне мой болезный, выпив суп прямо из тарелки, без ложки.
– Я думала, медийные личности сплошь аристократы и в совершенстве владеют навыками управления ложкой, – усмехнулась я.
– У меня тремор, если ты не заметила. И я был очень голодный.
– Заметила. Я без претензий. Ты молодец, что адаптировался.
– Закажи мне ещё еды?
– Нет.
– Что значит нет? Я голоден. И плачу тебе за работу! А ещё ты не ставила мне сегодня витаминную капельницу! Я так скоро загнусь!
– Рейнард, капельница будет, не переживай, – я собиралась поставить самую обычную, с солевым раствором, но ему об этом знать ни к чему. – А по поводу дополнительной порции – нет. Это для твоего же блага. Лишняя нагрузка на организм для тебя сейчас в прямом смысле смертельна.
Кажется, смысл моих слов дошёл до Рея.
Изъяснялась по-английски я с акцентом, но вполне сносно. Спасибо школе английского в университете. Там за символическую плату я выучила язык и закрепила речевой навык в общении с иностранцем по имени Джейсон. Помню, этот дядечка, по возрасту годящийся мне в отцы, предлагал выйти за него замуж, но я испугалась нездорового напора и прекратила общение. После этого английский пригодился мне лишь несколько раз, и вот теперь я благодарна Джейсону за долгие часы общения по скайпу.
