Сейчас я стояла на самом краю, глядя на возвышающиеся вдали
горы. Все-таки, здесь просто невероятно красиво! Хорошо, что Антон вытащил меня
в эту поездку. И на красоту полюбовалась, и вывела на чистую воду эту парочку.
Отпуск прошел не зря!
- Эй, тихони! Вы долго там будете копаться?
Я даже не оборачивалась, чтобы лишний раз не смотреть на
этих мерзавцев, поэтому и не видела, как Антон подкрался ко мне и изо всех сил
толкнул в спину. Я пошатнулась, сделала маленький шажок в пустоту но, уже
падая, сумела извернуться и ухватиться. К сожалению, не за край обрыва или хотя
бы этого негодяя – всего лишь за лямку рюкзака. С которым и полетела на дно
оврага.
От удара о землю меня окутала темнота. Видимо, ненадолго:
когда я пришла в себя, наверху, на краю оврага, были слышны голоса:
- Ты чего? Нахрена ты это с ней сделал?
- Спокойней, дура… Видишь, ей кранты. А если и нет… Пока мы
придем, пока сообщим властям, пока за ней отправят поисковиков… Точно загнется.
Или ты хочешь, чтобы она нас вышвырнула? Предупреждаю, без ее денег я – нищий.
Я замерла, понимая, что сейчас ни в коем случае нельзя
подавать вид, что я жива у этого труса хватит ума спуститься и добить меня – но
только если он почувствует настоящую опасность.
- А если она выберется и сдаст нас?
- Дура! Да ты посмотри на нее – она выбраться сможет только
на тот свет! А помочь ей никто не сможет, зря я, что ли, выбирал самую
безлюдную тропу?
Вот урод… Так он все спланировал заранее! Нет уж, мальчик,
даю тебе слово: я непременно выберусь отсюда, и тогда… Месть моя будет сладка!
Беспамятство накрыло меня черной пеленой еще до того, как
стихли голоса Антона и Ирины. Странно, но тогда боли не было. Она пришла потом,
и на какое-то время, показавшееся мне бесконечно долгим, стала для меня всем.
Когда я очнулась, небо надо мной было еще светлым, но здесь,
в самом низу глубокого оврага, уже сгустились сумерки. Надо мной качались ветви
деревьев, пели птицы. Где-то неподалеку звонко звенел ручей. Мне же было просто
не до этого. Еще не придя в себя, я очутилась в преисподней, доверху
наполненной болью.
Болело, кажется, просто все. От пальцев ног до макушки.
Кажется, все тело просто горело на медленном огне, но я даже не могла
закричать. Только мычала, глотая льющиеся ручьем слезы. Попыталась подняться, и
этот глодающий мое тело огонь полыхнул так ярко, что я снова потеряла сознание.
В следующий раз я смогла открыть глаза только глубоко ночью.
Ничего не было видно. Боль не прошла, но словно отступила на задний план. Но
сейчас передо мной встала другая проблема – жажда. Губы просто запеклись, горло
пересохло… И, как назло, в ночной тишине журчание ручья стало слышно особенно
отчетливо. От его пения мои муки становились просто невыносимыми.
Я снова попыталась встать и захрипела от боли. Правая нога
словно взорвалась огненным фейерверком, и на несколько мгновений дурнота вернулась.
Прекратив на время попытки, я позволила себе расслабиться, отдышаться.
Дождалась, пока агония немного стихнет. Голова тоже пульсировала: осторожно
ощупав ее, я нашла большую шишку на затылке. Но что с ногой?
Вспомнив о зажигалке в нагрудном кармане, я очень осторожно
села и достала ее. Чиркнула колесиком… Да, ничего хорошего. Сквозь разодранную
штанину я видела огромную ссадину на коже, но крови было немного. Куда хуже то,
что сама нога лежала под таким неестественным углом, что сомнений ре
оставалось: перелом. Закрытый, и, наверное, это хорошо. Иначе я бы просто
истекла кровью.
