Майкл пожал плечами:
– Буду к восьми. И Ребекка… будь осторожна. Даже здесь.
Она кивнула и вышла из машины. Студенты приветственно махали ей, узнавая одного из самых молодых и перспективных профессоров университета. Город за пределами академического квартала горел в религиозной ненависти, но здесь, среди книг, компьютеров и научных дискуссий, теплилась надежда на другое будущее. Будущее, которое Ребекка надеялась приблизить своим проектом.
Она оглянулась – Майкл все еще сидел в машине, наблюдая, как она входит в здание, готовый в любой момент прийти на помощь. В этом был весь он – скептик, не верящий в возможность мира между религиями, но всегда готовый защитить тех, кто в этот мир верил.
Познакомилась она с ним при обстоятельствах, которые могли показаться почти символическими – на перекрестке технологии и религиозного конфликта.
Это произошло на международной конференции «Технологии для мира» в Нью-Йорке, где обсуждались инновационные решения глобальных конфликтов. Ребекка, уже зарекомендовавшая себя как талантливый инженер, представляла свой проект по анализу языка ненависти в социальных сетях. Ее алгоритм мог идентифицировать зарождающиеся религиозные конфликты по изменениям в риторике пользователей, предупреждая о потенциальных вспышках насилия.
Майкл присутствовал на конференции не по своей воле. После ранения и последующей реабилитации военное командование направило его как консультанта в группу, изучавшую использование искусственного интеллекта в зонах конфликтов. Изначально он относился к заданию скептически, считая его бюрократической формальностью перед неизбежным увольнением из армии.
Их первый контакт произошел во время открытой дискуссии, когда Майкл задал Ребекке неудобный вопрос:
– Ваша система может распознать ненависть в словах, но как она определит искреннюю веру? Где грань между религиозным рвением и экстремизмом?
Вопрос прозвучал почти вызывающе, с нотками горечи человека, видевшего слишком много насилия, творимого во имя веры. Зал замер, ожидая ответа.
Ребекка, не привыкшая к конфронтации, сначала растерялась, но затем ответила с неожиданной прямотой:
– Вы правы, эта грань очень тонка, и я не претендую на то, что алгоритм безошибочно её определит. Технология лишь инструмент, требующий человеческой интерпретации и мудрости. Моя цель – создать систему раннего предупреждения, а не автоматического вынесения приговоров.
После дискуссии Майкл подошел к Ребекке, чтобы извиниться за агрессивный тон своего вопроса. Короткий разговор в кулуарах конференции затянулся на часы в небольшом кафе недалеко. Они обнаружили удивительный контраст своих мировоззрений: она – воспитанная в атмосфере межрелигиозного диалога, и он – выросший в традиционной католической семье парень из рабочего квартала Бостона, потерявший веру в войнах.
– Я видел, как люди взрывали друг друга, читая одни и те же священные тексты, – говорил Майкл, вращая чашку в руке. – Как после этого можно верить в идею объединяющей духовности?
– Может быть, проблема не в вере, а в том, как люди её используют? – мягко возразила Ребекка. – Топор можно применить, чтобы построить дом или чтобы убить. Дело не в инструменте, а в намерении.
Их спор был прерван новостной сводкой на экране кафе: новое столкновение, на этот раз в Нигерии. Они оба замолчали, глядя на кадры разрушенных храмов и мечетей.
