Употреблено - страница 24

– Только между нами, доктор Чинь, Селестина просила вас убить ее и съесть? Ну вроде как священный акт милосердия между двумя женщинами?

На этот раз доктор Чинь вышла из-за стола и направилась к двери. Открыла ее, встала рядом, молча предлагая Наоми выметаться. Наоми обратила внимание на обувь доктора Чинь. Туфли на шпильках с ремешком на лодыжке в садомазохистском стиле, которые, несмотря на строгость модели и шва, сочетали шокирующе яркие, как у редкого австралийского попугая, цвета – красный, желтый, голубой, зеленый, черный. Такие туфли что-нибудь да значат, крутилось в голове у Наоми, когда она выходила из кабинета.

Доктор Мольнар договорился, чтоб поменяли билет, и Натан вылетал в Амстердам бизнес-классом. Но в комфортабельном зале ожидания “Дунай клаб” молодому человеку не сиделось, он беспокойно слонялся по залам терминала 2A аэропорта Ферихедь с типичным стеклянно-стальным интерьером. В отличие от Наоми, которая, прибыв на место, тут же включала ноутбук и уже ничего вокруг не замечала, Натан в аэропортах любил наблюдать за людьми, но сегодня, в дождливый, холодный летний день, когда сумрак, кажется, вползал снаружи даже в здание аэропорта, Натан видел только Дуню, не сходившую с экрана его мыслей. Он брел, волоча за собой прицеп – красную сумку на колесиках, и слышал ужасающие, жестокие Дунины слова. Такое, призналась она, постоянно лезет ей в голову, но раньше, до Натана, не с кем было поделиться.

– Что я буду делать, когда ты уедешь? Кто еще меня захочет?

– Да во мне нет ничего особенного. Если я тебя захотел… Ты красавица. Любой мужчина будет твоим, стоит только тебе захотеть.

– Сейчас так много женщин болеет раком. Как ты думаешь, может, возникнет новая эстетика? Мода на онкобольных? Считается же, например, что употреблять героин – это особый шик, существует эстетика наркоманов, которые тоже обречены. Представляешь, женщины будут обращаться к пластическим хирургам, чтобы сделать себе искусственные опухоли под подбородком и на шее. В подмышках. В паху. Эти припухлости ведь так сексуальны. Заодно эффект омоложения: коже на шее натянется – и никакого второго подбородка. Кто ж от такого откажется? Или, скажем, ювелирные украшения, пирсинг – титановые шарики в груди. Бэдээсэмщикам понравится.

Дунин голос все звучал у Натана в голове, и он вступил с ней в безмолвный диалог о здоровье и эволюции, о теории, согласно которой понятие красоты возникает не само по себе, но обусловлено тем, что человечество отмечает признаки, свидетельствующие о способности к деторождению, а следовательно, о молодости; об эгоистах-генах, использующих наши тела исключительно как устройства для воспроизведения самих себя; о том, что гены, отвечающие за предрасположенность к раку, в своем стремлении к бессмертию могут самым серьезным образом повлиять на восприятие концепций красоты, ранее считавшихся запретными; о том, что прежде понимание красоты люди связывали с отсутствием признаков болезни, близкой смерти, теперь же, словно по злому колдовству, все извратилось, и красота подчас лишь имитация юности, зрелости, здоровья, поэтому Дунины фантазии о новой эстетике, которая будет основываться на ее несчастье, теоретически могут… В действительности они не говорили об этом, и Наоми на его месте, вероятно, изложила бы свои соображения Дуне прямо сейчас в эсэмэске, электронном письме или мгновенном сообщении в характерном для Наоми формате – потоке полусознания, частенько подхватывавшем Натана на протяжении тех четырех лет, что они были вместе.