– Это была неуместная шалость, за которую я строго накажу дочь. Но, по правде говоря, я не нахожу тут ничего дурного! Боже мой, Ильза молода, почти ребенок, надо же ей порезвиться! К чему заключать озорную девочку в оковы? И что такого, если она иногда чересчур расшалится! Со временем образумится. Что ты на это скажешь, Анна? – обратился он к жене. – Ты думаешь, как и я, не правда ли?
– Я думала, как ты, – возразила фрау Анна, – я думала так год тому назад, когда вошла в твой дом. Теперь же я сужу иначе и присоединяюсь к мнению пастора. Ильзу трудно воспитать, несмотря на ее сердечную доброту. Я, право, не знаю, как взяться за нее: все мои старания переломить ее упрямство тщетны! Она все делает наперекор моему желанию. Когда я прошу ее сесть за уроки, она либо сделает вид, что не слышит, либо хватает свои книги, бросает перед собой, усаживается за стол и начинает заниматься пустяками. Смотрю через несколько минут – она опять ухитрилась улизнуть! И ничего не помогает – ни строгость, ни кротость! Спроси пастора Воллерта, он тебе скажет, как поверхностны ее познания. Она ведь до сих пор еще делает орфографические ошибки!
– Ну, что же в этом страшного! – возразил герр Маккет. – Не быть же ей ученой! Для девушки вполне достаточно, если она умеет написать письмо и знает таблицу умножения.
Пастор улыбнулся.
– Ну, уж это, друг мой, вы шутите! Разве вам не будет обидно слышать, что ваша дочь глупа и необразованна? А ведь у Ильзы необычайно хорошие способности, только ей не хватает усидчивости и любви к занятиям. Я уверен, что все это изменится, когда она окажется в среде подруг. В школе-пансионе проснется ее честолюбие, и она не захочет отстать в чем-либо от других учениц.
Герр Маккет был в целом согласен с соображениями пастора, но привязанность к девочке мешала ему сознаться в этом вслух. Мысль о расставании с Ильзой на год, а быть может, даже на два, казалась ему ужасной. Не видеть каждый день дочурки, не слышать ее веселого голоса и смеха? Это просто немыслимо!
Фрау Анна понимала, что происходит в душе мужа. Она подошла к нему и ласково взяла его руку в свои.
– Не думай, Рихард, что я слишком строга, раз поддерживаю предложение нашего друга! Ильзе исполнилось пятнадцать лет, но она совсем дитя. Еще можно наверстать упущенное, исправить ее пылкий, необузданный нрав. Но скоро будет поздно пытаться что-то изменить. Вряд ли тебе понравится, когда посторонние скажут, что твоя дочь – необузданная и невоспитанная дикарка, в которой нет ни капли женственности. Кроме того, когда она станет старше, ее нигде не будут принимать…
Герр Маккет почти не слушал.
– Вы хотите держать ее взаперти, как лесную пташку в клетке, но она этого не выдержит, вот увидите! Дайте ей еще хоть один годочек пожить на воле. Когда она станет старше, тогда…
Но пастор и фрау Анна стояли на своем: тут следует действовать не откладывая.
– В N. есть заведение, которое я мог бы порекомендовать для Ильзы, – заметил Воллерт. – Я хорошо знаю его начальницу. Лет десять тому назад она открыла школу и при ней основала пансион. Ильза познакомилась бы там со школьной жизнью, получила бы прекрасное образование и воспитание, дышала бы свежим, чистым воздухом, ведь этот живописный городок окаймляют горы…
– Да, да! Я все прекрасно понимаю, – прервал его герр Маккет. – Но дайте мне все обдумать. Нельзя же так сразу брать быка за рога! Мне нужно время, чтобы все взвесить…
