Вся жизнь за несколько секунд скольжения, как водится, промелькнула перед моими глазами. Генерал Упырёв представлялся мне в виде черта, каких рисуют в журнале «Крокодил» в разделе «Пьянству-бой». Он был на кривых ножка-копытах, с жирным волосатым животом, рогами и мохнатыми бровями. Кромка крыши была всё ближе, а я цеплялся ногтями и зубами за лёд, но увы, безуспешно. Кончина моя была близка. Я в паре с антенной неминуемо достиг края крыши, антенна проломила тонкую жестяную окантовку и полетела вниз, увлекая меня в воронку за собой, как тонущее судно утопленника.
Я зажмурился и полетел вслед за ней. Где-то внизу раздался треск веток, грохот и рёв сигнализации. Летел я секунду, две, но почему-то не долетал до асфальта и не умирал. Я осторожно открыл глаза. Оказалось, что рано радовался чёрт в обличье Упырёва. Если и бывают чудеса на свете, то одно из них случилось именно сейчас. Тот самый страховочный трос, размотавшись на всю длину удерживал меня на самом краю крыши, а ноги упирались ровно в её зыбкую жестяную окаймовку. Я висел над пропастью, в миллиметре от смерти, но…
– Жив, – с удивлением подумал я, – жив! Ты смотри-ка! Нет, врёшь, не возьмёшь!
Но радоваться было рано. Мне предстояло на безвольных руках по льду и почти отвесной крыше как-то вскарабкаться до окна, а связанная страховка из двух автомобильных тросов начала подозрительно расползаться в районе узла. Включив всё чтобы в остатке – второе дыхание, моральные, волевые и прочие качества духа, мобилизовав инстинкт самосохранения, я пополз вверх, расцарапывая в кровь ногти о кровлю и лёд, задыхаясь, перебирая трясущимися руками и ногами. Я глотал слёзы, но всё-таки полз, миллиметр за миллиметром вырываясь из пасти старухи смерти, отвоёвывая у неё секунду за секундой. И в конце концов, я-таки вышел из её цепких объятий, выскользнул прямо из разинутой пасти пропасти. Я успел. Узел двух верёвок лопнул и разошёлся, полетев оторванной верёвкой вниз, ровно в тот момент, когда я уже успел ухватиться за край спасительного окна.
– Беги, Форест, беги, – моё тело безвольным мешком перевалилось за парапет чердачного окна.
На автопилоте я сполз по лестнице на пятый этаж, вернул ключи бородатому молчаливому жильцу. За окном надрывалась сигнализация какой-то машины, но мне было до такой степени всё равно, что я не замечал её рёва. Я спустился по лестнице вниз.
Прямо перед выходом из подъезда меня ждала печальная, но занимательная картина. Огромная дьявольская упырёвская антенна свалилась прямо на припаркованную рядом с домом иномарку, которая переливалась всеми цветами фар и орала, визжала как сумасшедшая всеми фибрами сигнализации. Как ни странно, на её крики никто не выбегал, видимо окна у хозяина были к его несчастью на другую сторону. Антенна лежала ровнёхонько на крыше тачки, оставив на ней огромную вмятину и раздавив лобовое стекло. Кстати, это была машина одного из добросердечных соседей генерала, выдавших мне трос. Как ни в чём не бывало, как будто, так и надо, я совершенно хладнокровно, проходя мимо, снял антенну, взвалил её себе на плечи, как Спаситель крест, и пошёл в сторону. Меня вдруг осенила мысль, что меня тут никто не знает, авто моего никто не видел, как и антенны на крыше тачки. Так что, извините. Ну а может это ледышка упала, или кусок снега? Упал и растаял, а я уже к этому не имею никакого отношения.
