Кто входил в число пятерых, приехавших из совета и наиболее отличившихся при расстреле? Кудрин (Медведев), Свикке, Голощёкин, Сафаров и Войков? Или всё-таки трое последних только «свидетельствовали», а пятеро стрелявших – это Юровский, Кудрин (Медведев), Свикке, Никулин и Кабанов?
Кудрин (Медведев): «… Яков Михайлович предлагает мне с Ермаковым, как представителям ЧК и Красной Армии, засвидетельствовать смерть каждого члена царской семьи…»
Воспоминания австрийского немца Иоганна (Ивана Петровича) Мейера: «… Войков был занят обследованием расстрелянных, не остался ли кто-нибудь ещё жив. Он поворачивал каждого на спину. У царицы он взял золотые браслеты…»
«… Войков должен был быть там, как бы по долгу. Пришёл туда в 2 часа ночи, выслушал сообщение Юровского, потом входил и в комнату расстрела после убийства…»[24]
Ермаков: «… В числе непосредственных исполнителей указанного приговора-расстрела царской семьи Романовых (…) мы втроём: начальник охраны Юровский, заместитель командира латышского красногвардейского отряда Ян (Свикке) и я, Ермаков…»
Подмена участников расстрела иными лицами, как видим, происходила с их ведома. Ермаков начал играть свою роль.
И.Ф. Плотников: «… Как удалось мне выяснить в последнее время… Нетребин подробно повествует о своем участии в подготовке казни, но очень лаконично – о ней самой, неоднократно употребляя выражение «мы» («мы подготовили оружие» и т. п.). Но ранее он указал, что по жребию вместе с одним из «латышей» должен был играть решающую роль в убийстве, что всему сопутствовали большие переживания и т. п. Он не сказал лишь, что и сам стрелял и в кого стрелял…»[25]
В воспоминаниях Нетребина, обнаруженных автором в архиве, описание расстрела как в целом так и деталях очень отличается от рассказов его участников. Например, по мнению Нетребина, жертвы «сбились в кучу» и др. Из этого можно заключить, что он лично в расстреле не участвовал.
Разводящий внешней охраны А.А. Якимов об охранниках: «… Особенно был расстроен этим Дерябин, а также и Брусьянин. Дерябин прямо ругался за такое дело и называл убийц «мясниками». Он говорил про них с отвращением. Брусьянин не мог вынести этой картины, когда покойников стали вытаскивать в белых простынях и класть в автомобиль, он убежал со своего поста на задний двор…»
Разводящий внешней охраны А.А. Якимов: «… Вместе с трупами уехал сам Юровский и человека три латышей…»
Охранник Проскуряков: «… Были такие же следы крови и во дворе по направлению к воротам на камнях…»
Юровский: «… Распорядившись всё замыть и зачистить, мы примерно около 3-х часов, или даже несколько позже, отправились. Я захватил с собой несколько человек из внутренней охраны…»
Юровский: «… Тов. Филипп [Голощёкин], очевидно, щадя меня (т. к. я здоровьем не отличался), предупредил меня, чтоб не ездил на «похороны», но меня очень беспокоило, как хорошо будут скрыты трупы. Поэтому я решил поехать сам…»
На это, видимо, у него была очень веская причина, но о ней чуть позже…
Чекист Кудрин (Медведев): «… Ермаков садится к шофёру, в кузов залезают несколько человек из охраны с винтовками…»
Пулемётчик внутренней охраны «латыш» Кабанов: «… автомашина…в сопровождении четырёх товарищей, сидящих в машине, и двух верхом сидящих на лошадях, отошла от дома…»
Примерно в половине третьего ночи грузовик (4-тонный «Фиат») выезжает из ворот, на нём уехал Ермаков и несколько человек из внутренней охраны с винтовками, его сопровождают двое верховых – Ваганов и М. Кудрин (Медведев).
