– А ты похож на моего пса Рафа, – прошептала она едва слышно.
Пес заскулил и положил голову на ее постель, усевшись рядом.
Антракс выдохнул и закрыл дверь, так и не зайдя.
– Не пойдешь говорить с ней? – удивилась женщина. – Разве не для этого ты сюда пришел?
– Я хотел ее увидеть.
– Увидел и полегчало? – спросила она недовольно.
– Не поверишь, но да, – ответил принц, прислонившись к стенке. – Мне нечего ей сказать.
Он понял, что забыл маску, но тут же отбросил эту мысль, ведь он в доме, где его лицо видели и не таким.
– Нечего?! – возмутилась Лен-Фень. – Как минимум, что она дура неблагодарная.
Антракс отрицательно покачал головой.
– Не говори о ней так, она слишком наивная, вот и все. Это ты с детства видела все грани реальности, а ее растили как цветок в саду и то – чтобы потом срезать.
Лен-Фень вздохнула и встала в позу.
– И это разве ее оправдывает?
– Нет, но она едва ли личность, скорее зерно личности и только, поэтому судить ее сейчас бессмысленно.
– Ты явно просто не понимаешь, что она натворила. Когда я пришла, там уже кого только не было, и картина была самая бесподобная. Она на кровати с ошейником, лентой поверх повязанной и порванной, со следами крови по очевидным причинам, и у всех один вопрос: а чья же это женщина?
Антракс болезненно скривился.
– И ты представь, в доме у твоего дяди знати немерено нашлось и как-то все ее быстро вспомнили…
Антракс закрыл глаза.
– Ясно, – сказал он глухо. – Тогда понятно, зачем меня зовет отец, семейным кругом мы это не решим. Что ж, хорошо.
Он хотел было пойти назад за маской и тростью, но Лен-Фень схватила его за локоть.
– Только не смей брать все на себя.
– Я нарушил закон, о чем ты? – спросил принц.
– О том, что она этого не оценила и в итоге…
– Что? Ты предлагаешь мне свалить всю вину на нее? После всего этого сделать ее еще и виноватой?
Лен-Фень не ответила, но по ее взгляду Антракс понимал, что именно этого от него и ждали, потому не стал продолжать этот разговор, а тихо ускользнул и от старой подруги, и от старика, прощаясь одним лишь кивком. Благо у него было время, чтобы побыть в одиночестве и все обдумать.
Когда слуги открыли перед Антраксом дверь в кабинет короля, Мэдин все еще был там. Хмурый, как и отец. Наследник сидел в одном из двух гостевых кресел, нервно сжимая кулак. Это было плохим знаком, но Антракс, уже совершенно спокойный, кивнув брату, поклонился отцу и подошел к столу.
– Мэдин, выйди, – приказал Эеншард строго.
– Почему?
– Я хочу поговорить с твоим братом наедине.
Мэдин нехотя встал.
– Делать я могу, что сочту нужным, верно? – уточнил он, прежде чем уйти.
– В своем доме, разумеется, – ответил Эеншард.
Мэдин кивнул, нервно взглянул на брата, но вышел, ничего не сказав.
Когда дверь за ним закрылась, стало тихо. Мгновение отец и сын молча смотрели друг на друга, затем король все же спросил:
– Не хочешь снять маску?
– Не хочу.
Антракс говорил тем самым безликим, равнодушным голосом, как обычно, но отец знал его слишком хорошо.
– Сними. Я хочу видеть твое лицо.
Спорить Антракс не стал, послушно расстегнул крепление на затылке и положил маску на стол.
Теперь они снова смотрели друг на друга. Эеншард все же улыбнулся, мягко, но печально и протянул сыну бумагу.
Антракс принял ее молча. Как и ожидалось, это была обвинительная петиция. Король молча наблюдал, как сын равнодушно читает текст обвинения. Оно было жестоким. Антракс – чужак, сын северянки, не признающий традиций, не поклоняющийся здешним богам, смеющийся над эштарской культурой и нарушающий древнейшие законы, не может участвовать в управлении страной. Более того знать ставила под сомнение его дееспособность в целом и как воина, и как мужчины.
