Усадьба забвения - страница 9

Пробегая очередной круг, Бублик заметил кота. Не долго думая, с громким лаем Бублик бросился к Гримуару. Но неожиданно кот вместо того, чтобы зашипеть и выгнуть спину громко рявкнул:

– Стоять, глупая собака!

Глаза кота сверкнули ярко зеленым светом, и Бублик замер, словно окаменел.

А Гримуар три раза обошел пса, а затем тихо прошептал:

– Мы с тобой друзья. Отныне ты будешь во всем меня слушать и подчиняться. А теперь идем в дом, я тебя угощаю!

После этих слов кот вновь блеснул глазами, Бублик ожил, радостно взвизгнул, лизнул кота в нос, и они вместе двинулись в дом.

Вся дружная компания все еще пила чай на кухне, когда Гримуар медленно и важно вошел в кухню, а следом за ним тихо и смиренно трусил Бублик. Гримуар подвел Бублика к своей миске, мяукнул и сел рядом. А Бублик стал с аппетитом уплетать кошачьи консервы.

Настя, видя все это, замерла с бутербродом и чашкой в руках.

– Я ничего не понимаю, – тихо зашептала Настя. – Это какое-то волшебство! Бублик и кот! Кот и Бублик! Я не могу в это поверить!

– Все только начинается, – сказал кот, но все лишь услушали сдержанное мяуканье.

После обеда все дружно вернулись назад в прихожую через длинный коридор. Теперь коридор уже не казался таким темным и мрачным, а когда вышли в прихожую, то заметили, что она тоже немного изменилась. Теперь в открытые окна падал солнечный свет, исчез запах пыли и плесени, пахло свежестью летнего луга, а еще были слышны щебет птиц и шум ветра в верхушках деревьев. Дом как бы проснулся и теперь с наслаждением впитывал в себя тепло и свет летнего дня, звуки леса и голоса птиц.

Даже цвета стали ярче и насыщенней. Серая пыль, что покрывала все в доме, теперь бесследно исчезла. Даже стекла в оконных рамах, ранее покрытые пылью, теперь блестели в свете дня.

– Что-то изменилось, – тихо сказал Антон. – Мне кажется, что обои изменили цвет. Или я того…

– Это просто свет! – уверенно сказала Настя и все согласно кивнули в ответ.

Но все же слова Антона возымели действие. Все внимательно посмотрели по сторонам, молча взяли свои чемоданы и рюкзаки и стали подниматься по скрипучим ступеням лестницы на второй этаж.

Пока они медленно и молча поднимались, спупая по ступеням, все внимательно рассматривали многочисленные фотографии, что висели на стене.

Фотографии были старые, иные пожелтели, выцвкли, и с трудом можно было рассмотреть, что и кто изображен на них. На многих фото был запечатлен дом. Лица разных людей менялись на фото, менялись сезоны, менялись эпохи, и только дом оставался прежним. Величественный и неподвластный времени.

Лестница вывела всех в небольшой холл, с этого холла был выход на балкон, что располагался над входной дверью. В этом холле стоял небольшой деревянный стол с резными ножками и два мягких кресла, укрытых когда-то белыми, а теперь сероватыми от пыли чехлами. На стене висели портреты, нарисованные кистью художника. На ребят смотрели дамы и кавалеры в дивных нарядах и дорогих украшениях.

А от холла тянулся в глубь второго этажа длинный коридор с многочисленными дверями. Коридор заканчивался окном со стеклянной дверью. Там, видимо, был выход на крышу терассы.

На стенах коридора висели многочисленные светильники. А пол устилала длинная ковровая дорожка бледно-бежевого цвета. И если на первом этаже в основном преобладали темно-вишневые цвета, то второй этаж был словно залит солнечным светом. От всего веяло теплом и уютом. Этот золотистый теплый свет как-то успокаивал и снимал тревогу.