– Мы многое пережили за эти дни. Как он? – взволнованно спросил Иван.
– Жить будет! Надя дай мазь от ожогов, и бинты. Самое главное, чтобы в раны не проникла инфекция.
– Я обмазывал его разжеванной травой, и себя тоже, – сказал Иван.
– Это хорошо, – говорил Семен, нанеся мазь на мои ожоги.
– На нем нет живого места, Надя, дай второй тюбик.
Надежда дала второй тюбик, который Семен также весь израсходовал.
– Теперь осторожно, помоги мне забинтовать его. Приподними, – обратился Семен к Надежде.
Меня стали обматывать с ног до головы бинтами.
– Иван посмотри, у нас есть что-нибудь противовоспалительное, – сказал Семен.
– Есть только капли, – нервно, обыскивая аптечку, отвечал Иван.
– Плохо, Надя разбавь весь тюбик в воде и налей манулу в миску, Ивану тоже.
Надежда сделала все быстро. Они тихонько положили передо мной миску, от которой странно пахло.
– Пей дружок! Смотри, я пью, – сказал Иван, осушив стакан с лекарством.
Я доверял ему, и поэтому без страху выпил.
– И это все? – спросил Иван.
– У нас больше нет ничего, – ответил Семен.
– Тогда поехали в больницу, возьмем там все что нужно, – уже собираясь, проговорил Иван.
– Семен скажи – с ним все будет в порядке? – обернулся на меня Иван, почувствовав некую усталость.
– Ваня, клянусь тебе, с ним все будет хорошо! – ответил Семен.
– Надя покорми его, напои, устрой прямо здесь.
Надя без возражений стала выполнять все сказанное.
– Пошли Иван, тебе самому нужна помощь! – обратился к нему Семен.
Оба вышли из хижины, сели на вертолет, и полетели в сторону ближайшего поселения с больницей.
Я, оставшись с Надей, был ею накормлен и напоит. Место для ночлега она устроила из одежды, положив меня на нее, и накрыла с головою. Высунув мордочку, я почувствовал покой и уснул».
Не успел Охва как следует разогреться, как его на полуслове прервала мама-лисица, вбежавшая внутрь:
– Вот вы где, а я вас везде обыскалась.
– Прости, это моя вина, – оправдывался Охва.
– Не извиняйся Охва, впередь я буду с ними построже, – серьезно молвила лисица, выдворяя обоих близнецов на улицу.
А Охва с явным сочувствием за малышей, которым теперь будет не сладко, проводил их взглядом, а затем обратился к Шусику.
– Ну что Шусик, хочешь я продолжу!
– Да дедушка, только…
– Да говори, не бойся!
– Не мог бы ты упустить ту часть рассказа, где присутствуют люди!
На что Охва проницательно взглянул на барсенка, и не замедлил дать ответ.
– Я постараюсь Шусик.
«На следующий день, я был разбужен голосом Ивана:
– Сейчас мы промоем тебе раны! А это точно не опасно?! – спросил он стоявшего рядом Семена.
– Иван, если не промыть, возможно заражение.
С этими словами он стал снимать с меня бинты.
– Надя, дай воду! – взяв вату и смочив ее, Семен начал смывать мазь.
– Мазь смыта, теперь промоем раны, – намочив другую ватку, он поднес и приложил к моим ранам.
Я почувствовал резкую жгучую боль, и начал вырываться.
– Семен, прекрати!
– Иван, у тебя есть другое средство?
– Кажется, есть! Надя принеси мои сборы, они в хижине.
Надя через несколько минут вернулась с небольшим ящиком. Открыв его, Иван стал, перебирать травы и коренья.
– Вот эти лучше, – сказал Иван и начал пережевывать выбранные травы.
– Не буду спорить, – сказал Семен. – И если не возражаешь, мы с Надей дадим ему инфекционный раствор.
Получив разрешение, Семен и Надя принялись все подготавливать.
– Я буду его держать, а ты коли, – сказал Семен Наде.
