И в третий раз Веселков-старший скрутил «сигару». Все было проделано четко, со знанием дела. И опять он отдавал дымящуюся самокрутку Юрке, который уже не мог смотреть на нее. Но отец был непреклонен: держа в правой руке офицерский широкий ремень, левой отдавал сыну горящую «сигару».
– На, бери! Бери, говорю, кури! – жестко выговаривал каждое слово Григорий Иванович, шлепнув с оттяжкой сына ремнем по спине, больше для острастки, нежели для боли.
Юрка взял, затянулся… Лицо его желтело прямо на глазах, а помутневший взор выражал крайнюю степень отвращения ко всему происходящему с ним.
– Кури! – грозно произнес Григорий Иванович. – Кури взатяжку, в полный глоток!
И Юрка опять курил…
Мы со страхом, удивлением и жалостью смотрели на Юрку, не зная, чем закончится эта история и как помочь нашему приятелю, ждали конца этому явлению.
И вдруг Юрка вскочил, подбежал к ближайшим кустам и выплюнул самокрутку. А потом его стало сильно тошнить… Он захлебывался, дрожал, всхлипывал и причитал; его выворачивало, он весь позеленел…
Прошло более тридцати лет с того памятного случая на берегу таежной реки.
Как-то я был в тех краях моего далекого детства, ехал в междугородном автобусе, и рядом со мной сидел интеллигентного вида мужчина лет сорока – сорока пяти. Каждый из нас был занят чтением своей газеты. И вдруг я, скользнув взглядом в сторону соседа, с удивлением обнаружил на первой странице его газеты карандашную надпись: «Веселков». Так пишут в деревнях на почте.
– Извините, пожалуйста, у меня к вам вопрос: это ваша фамилия карандашом написана на первой странице газеты или нет? – проговорил я.
– Да, моя, а что такое? – спросил в ответ сосед.
– А вы не Александр Григорьевич?
– Да, а вы что, меня знаете? Лечились у меня, да?
– Нет-нет! Я у вас не лечился, я с вами в детстве отдыхал в санатории. – И я назвал себя.
Мы пожали друг другу руки, обнялись, как прежде, тепло и душевно. Рассказали каждый о себе, о своих жизненных путях и перипетиях. Вспомнили всех тех, кого когда-то знали и помнили…
– Саш! Один вопрос всю мою сознательную жизнь не дает мне покоя: Юра, твой старший брат, как после того эпизода на берегу реки, когда раков ловили и отец его до одури накурил, помнишь? Курит он или нет?
– Конечно помню… Нет! Ни он, ни я, ни наши дети – никто не курит! Вот был батяня у нас так батяня – всем отцам пример! Умел воспитывать и добиваться требуемого результата.
Каждая группа студентов любого вуза выбирает себе какого-либо наиболее эрудированного и яркого преподавателя для более тесного общения с ним и получения от него более полной информации по каким-либо интересным и волнующим вопросам. Вот и мы как-то незаметно со второго курса очень по-доброму подружились с преподавателем архитектуры Евгением Васильевичем Алексашиным. Он вел у нас практические занятия. Генпланы и перспектива, акустика и теплофизика, инсоляция и тектоника, золотое сечение и… многое-многое другое. Обо всем он нам рассказывал очень увлеченно, с вдохновением, азартом и глубоким знанием дела.
И хотя ему было уже за шестьдесят и он перенес несколько сложных операций, ходил прихрамывая на левую ногу, он всегда и со всеми был приветлив, доброжелателен и участлив.
Даже в периоды весеннего обострения всех своих болячек Евгений Васильевич, ковыляя с палочкой, оправдывался, подшучивая сам над собой: «Вот, весной третью ногу беру с собой в дорогу!» При этом заразительно смеялся… И никто не догадывался, как на самом деле чувствовал себя этот стареющий, интересный и многоопытный человек.
