– Да…
– Но почему он? Получается, мы теперь тоже…
– Юрий был носителем избирательного гена, – сдержанно пояснил Данияр.
– Нет, нет, нет! – вдруг закричала Лито и, зарыдав, бросилась вон.
Кари хотела выбежать за ней, но Лиар перехватил ее:
– Не надо, не ходи, ей надо побыть одной.
Девушка не скинула его руку, не отошла в сторону, она просто замерла, боясь обернуться и снова увидеть то, что осталось от Игнатова. Коугенс, ни слова не говоря, в сильном волнении прижал Кари к себе. Это была первая смерть, с которой ребята столкнулись так близко и так внезапно, в отчаянном бессилии чем-либо помочь и спасти того, кто еще совсем недавно шутил, смеялся, говорил…
– То, что Игнатов был носителем избирательного гена, знали только мы трое, – напомнил Владислав, вернувшись вместе с Лиаром и Данияром в свою каюту.
– Ты подозреваешь кого-то из нас? Ну и кого же, если не секрет: меня или его? – Коугенс хмуро кивнул на Орлова.
Капитан слегка смутился:
– Не утрируй, я не то хотел сказать. Возможно, кто-то из нас поделился этой информацией с кем-нибудь еще.
– Но это мог сделать и сам Юрий, – перебил его Данияр. – Просто случайно обмолвился в разговоре…
– Конечно мог, – согласился Владислав, – вот только как нам теперь выяснить с кем у него состоялся тот разговор?
– Наверное, уже никак… Влад, а почему ты так уверен, что целью Садиры был именно Игнатов? – задумчиво поинтересовался Лиар.
– А кто, по-твоему?
– А если предположить, что никто. Если ему просто понадобилось уничтожить образец вируса, как, по-твоему, провернуть это быстро и незаметно? Лично я вижу два варианта: первый – выбросить за борт, правда, тогда сработала бы система безопасности, и второй – вскрыть капсулу. Надежно, а главное – не сразу спохватятся. Тем более, Садира прекрасно знал, что на борту «Волны» присутствуют только земляне и марсиане, следовательно, ни о каком избирательном гене речи не было. Вот и выпустил джина из бутылки.
– То есть ты считаешь, что весь этот кошмар, который мы только что пережили, результат трагической случайности? И смерть Юрия не входила в его расчеты? А как же тогда объяснить попытку Игнатова сказать нам что-то про глаза?
Лиара опередил Орлов:
– Большинство инфицированных в свои последние минуты испытывают сильнейшие приступы галлюцинаций при полной потере зрения. Уж кому-кому, а мне это хорошо известно. В лаборатории, где нас держали, во время клинических испытаний над людьми пираты буквально пошагово фиксировали состояние умирающих. Мы были рядом, за стеклом, и не раз наблюдали, как мучаются эти несчастные. Возможно, те слова Юрия касались именно его внезапной слепоты и переживаний по этому поводу.
– Вообще, если разобраться, то, по сути, он не сказал нам ничего важного, – поддержал Данияра Коугенс. – Да, обрывок той фразы теперь можно интерпретировать совершенно по-разному, но совсем не исключено, что Юрий действительно имел в виду: «они не видят».
– Странно, мне просто не пришло это в голову, – рассеянно произнес Владислав.
А Лиар продолжил:
– Конечно, смерть Игнатова, как версию устранения невольного свидетеля чего-то или кого-то, целиком сбрасывать со счетов нельзя ни в коем случае, но и придерживаться только ее одной, наверное, не совсем логично.
– К тому же велика вероятность, что злополучную капсулу мог взять и сам Юрий, – поделился своими сомнениями Данияр.
– Ты хочешь сказать, он был агентом Арктура?
