Услышать, как растет трава - страница 7

– Прикинь – за операцию собирается платить три сотни косарей!

– Чего, чего? – не поверил я. – Три сотни?

– А ты как думал! У них сейчас крыша на этих делах едет. И губы накачивают, и щеки – все, что угодно. Так что держи свою Галку от нее подальше.

– Да как ее удержишь… – я отвернулся. Сама собой накатила злость. И было тут разом все: остатки неубитых чувств к Матильде, досада на сестру, беспечная болтливость моих друзей. В самом деле, вели треп о какой-то чепухе, в то время как Виктор с Серегой куда-то запропали, а судьба Тихона висела на волоске.

По методике сеструхиных йогов я сделал три медлительных вдоха и выдоха. Стало чуть легче, и сразу на ум пришло оправдание для моих друзей. В самом деле, может, потому и развлекались они болтовней, поскольку тоже дергались и переживали. Заяц – вон, с виду невозмутим, и губа нижняя оттопырена, а колено предательски дрожит. Бравый вояка Боб тоже ребром ладони по лавке постукивает – типа, мозоль каратистскую набивает – изображает безразличие, хотя и у него получалось это крайне неубедительно. Кулер – тот морщил свой высоченный лоб, как обычно витал в загадочных эмпиреях, но про него-то всегда было сложно понять – волнуется он или нет. Как бы то ни было, но обсуждать родную сестру и ее дружбу с вертихвосткой Матильдой мне совершенно не улыбалось. Придя к такому выводу, я решительно перевел стрелки на главную тему:

– Что слышно про Тихона? Есть новости?

Ребята не то чтобы поскучнели, но тут же оставили весь свой напускной юморок.

– Какие там новости, – Тарас поморщился. – Витек с Серегой зависли где-то. Утром отзванивались, сообщили, что когти и зубы Тихону те козлы рвать собираются. Вроде как даже сегодня.

Меня от этих слов передернуло.

– Это точно?

– Ну, вроде как…

– А может, не сегодня? Может, обойдется?

– Может, и обойдется, только не без нашего участия, – бесцветным голосом произнес Леха-Кулер, и в его устах прозвучало это как-то особенно зловеще. Впрочем, у Кулера всегда так получалось. Очень уж внятно и грамотно выдавал он свои словесные тирады. За что и получил однажды прозвище «Кулер». Это ему Ксюша удружила – взялась как-то расхваливать и даже другим попеняла: вроде – смотрите и учитесь у Лешеньки! Это не ваше мычание топорное, а умная чистая речь. И не речь даже, а самый настоящий горный ручеек! Понятно, над этим «ручейком» все дружно поржали. Кто-то кулер помянул – ну, и прилипло. Был Алексей Пешнев – а стал Леха-Кулер. Даже Димка Зайцев поуспокоился насчет своего «Зайца». Все-таки заяц – животное пушистое, симпатичное – не какой-то там бездушный механизм. И барабанить умеет, и бегает быстро – вроде как есть, чем гордиться. Сам Димка, правда, бегал не суперски, зато неплохо играл на гитаре и в узком кругу с удовольствием исполнял песенную запретку. Мог и современный шансон выдать, и скабрезные частушки сбацать. А еще он любил рыться в репертуаре совсем старых времен, откапывая порой форменные шедевры…

– Может, в полицию стукнуть?

– Ага, классная идея, давай! Там тебе так стукнут, замучишься потом отписываться, – Боб переглянулся с Тарасом. – Или забыл, как ямину закапывали?

Тут он прав был на все сто. Про ямину мы помнили отлично. Между прочим, тоже сидели на этой самой лавочке и полоскали нашу разлюбезную школу. Как раз первые конфликты пошли с учителем Раевским. Не у нас, понятно, мы-то его на руках готовы были носить, но вот администрация школьная нагибала почем зря. Словом, судачили о взрослых, о правде-неправде и прочих невеселых материях. Типа, газоны каждую неделю налысо бреют, бордюры прямо по грязи засохшей десятым слоем красят, по всем школам камер наставили – и прочие дела. А вот ямину, что на въезде в наш двор, – засыпать и залатать – на это денег отчего-то не находится. Несмотря на то, что ямища была знатная! Людям ее приходилось обходить и перепрыгивать, а вот машины порой объехать не успевали. Кто-то застревал, а кто-то и днище серьезно обдирал. В общем, тема была старая, уже порядком смозоленная языками, но Раевский нас тогда крепко обработал – на подвиги зарядил, вот и случилось непредсказуемое брожение. Мы тогда на уроке про Мюнхгаузена говорили, про его планируемые на каждый день подвиги, вот Витька вдруг и попер – прямо бульдозером! Вроде как гундеть да ворчать – все мастера, а может, взять да засыпать ямину своими силами? Не слабо для такой оравы? Или только трепом заниматься умеем? А что там у нас Раевский толковал про таких?.. Короче, крепко так зацепил. И сразу все припомнили, что у Тараса в отцовском гараже пылится куча битума – ведер шесть или семь, а гравия с щебнем полным полно за пустырем. Что-то там начинали в прошлом году строить, да так и оставили. Ну, а Леха-Кулер тут же рецептуру асфальта выдал – сколько процентов щебня, сколько песка и сколько битума. И понеслось! Махом притаранили во двор металлическую бадью, в ведрах принесли гравия с битумом, песка нагребли прямо из песочницы. Оставалось всего ничего – только битум расплавить, перемешать все как следует да залить ямину. Тарас даже предупредительный щит соорудил – чтобы, значит, никто в нашу битумную кашу случайно не заехал. И рисунок на нем потешный изобразил – с ног до головы перепачканного человечка. Рисовать-то он здорово умел, а Ксюша еще и маркером надпись грозную добавила – про штраф и строительные работы. Боб с Серегой и Зайцем костер запалили, ведро с кусками битума подвесили над огнем. Тарас воды принес – на всякий пожарный. И только мы все это приготовили, только настроились уничтожить каверзную яму, как неведомо откуда вынырнул участковый – да не один, а с какой-то барышней в полицейской форме. Ну, и закрутилась карусель, – что делаем, по какому такому праву, и почему огонь во дворе? Мы объясняем, нас не слушают. Говорим, что мужички каждое воскресенье во дворе пикники устраивают – с пиво