На следующий день я проснулась, как в лихорадке. Меня знобило, бросало то в жар, то в холод. Сильно болело плечо, тюкало, будто нарывала рана. Да и трясло меня, скорее всего, тоже из-за плеча. Дойдя до ванной, я внимательно осмотрела себя. Верхняя часть плеча была воспалённой, красноватые отметины, как следы от уколов только без проколов кожи, вспухли и пульсировали болью. Измерила температуру – ошметок вурдалака, высокая!
Закинувшись жаропонижающим, положив холодный компресс на кожу, а на себя натянув футболку и теплую рубашку, я пошла в ближайший медпункт. Меня пошатывало, накатывала слабость, тошнота, головокружение, слезились глаза. Вот это я попала!.. Да я и вспомнить-то не могла, когда подобным образом болела. Может, я – и не полноценный оборотень, но иммунная система работала у меня прекрасно.
Врачебный осмотр показал, что я полностью здорова. Надо сказать, что пока я ждала своей очереди, мне действительно полегчало. Просто отпустило, и все. Вспухшие следы на плече док осмотрел. Предположил, что это укус насекомого, но следов проколов не нашел. К завершению осмотра исчезло не только плохое самочувствие, но и покраснения на коже.
Мы с доком – господином Гаирэшем – были знакомы давно, с самого первого дня моего проживания в стае, поэтому я свободно завалила его вопросами относительно того, что это со мной сейчас такое было.
– Если бы я знал, Катиро, – пожал плечами док. – Хотя, знаешь, одно допущение я все же сделаю, – мои глаза внимательно уставились на него. – Помнишь историю с братьями Саттураши? Когда Эирико пробовал откромсать себе палец ножом для нарезки хлеба, а Карико это почувствовал. У него тогда ещё на коже красная вздувшаяся полоса была, которая прошла в течение часа, после того, как мелкого Саттураши обезвредили.
В подтверждение наличия подобных воспоминаний я кивнула, внимательно следя за мыслями дока.
– Ну так вот… Могу предложить, что сейчас мы наблюдаем у тебя нечто подобное. Возможно, есть кто-то, с кем ты соединяешься не только сознанием, эмоциями, но и телесно, поэтому и чувствуешь физически то, что происходит с тем, другим. Ты просто зеркало, на котором отражается состояние твоего информатора.
– Какое интересное слово-то Вы подобрали, – задумчиво подхватила я мысль дока.
– Да вот как есть. Связь, скорее всего, односторонняя. Ты получаешь информацию без возможности обратной передачи сигнала. Значит, тот, кого ты считываешь, – информатор… Ну или донор, если тебе такая терминология больше нравится, – ухмыльнулся доктор Гаирэш.
– Уж лучше информатор. С донором ассоциации все больше кровавые, – и в притворном ужасе я показательно содрогнулась.
А уже направившись одеваться, я услышала:
– С кем ты сейчас работаешь, Катиро?
– Есть несколько приходящих образов. Девочка семи лет. Мне кажется, она попала в беду. Альфа Игуро в курсе, дал мне допуск к службе безопасности. Ищем любую информацию. Пока по нулям.
Ещё мне снятся странные сны. И жуткий мужчина… Вот он не только снится. Его образ иногда перебивает или, даже правильнее будет сказать, вклинивается в мои живые погружения.
– Это как? – удивленно приподняв брови, задал вопрос док. Его взгляд был серьезным и внимательным. Его эмоции были чистыми, в них сквозило любопытство. Похожее чувство я испытывала в зоопарке, когда с интересом и некоторым даже восторженным ужасом смотрела, как огромный питон потребляет весьма упитанного кабана. Змея последовательно заглатывала вполне себе живого вепря, лишь слегка оглушенного и придушенного. А для дока я, похоже, представляю собой тоже некую зверушку из зоопарка – занятное зрелище, которое приятно поисследовать.
