Утопленница и игрок - страница 19

– Я…

– Поняла, спрашиваю?!

– Да.

Мане все-таки хотелось поддержать «больного», чье «причинное» место она только что собственными руками направляла в старый бидон с отчаянной решимостью – деваться ей было некуда. Ему тоже.

… Вот он и разозлился, и от унижения – так жестко и холодно с ней… все ж понятно.

– Леша, Вы относитесь ко мне как «медсестре» или «нянечке» в больнице… Здесь, конечно, не больница, но… так и Вам и мне будет проще. И вообще – смотрите на все полегче.

И Маня улыбнулась ему отчасти деланной «дружеской» улыбкой.

– Все. Иди, – отпустил тот ее холодно-неприязненно, проигнорировав ее тираду. – Бритву не забудь, – сухо велел он и сомкнул ресницы, длинными тенями упавшие на скулы.

… Бандит, скорей всего, по деловому спокойно решила Маня, выйдя после этого «базара» на веранду и задумчиво уставившись в окно. Прикончит он меня, факт, когда будет уходить, правильно я тогда подумала. «Уберет» – свидетели долго не живут.

Ну и что? Делов-то. Тоже мне – страсти-мордасти.

… Сказал же, его ищут – вон как боится, что узнают, где он. Трепался, хохмил, хамил, напирал нахально – сипел, хрипел – «живчика» изображал из последних сил, а сам все выведывал да выспрашивал невзначай эдак, по ходу дела – что я да как я, одна ли я да кто мне сюда ходит.

Обрадовался. Думает, повезло. Думает, дуру нашел – ничего не понимает, совсем не волокет.

Жалостливую, толстую, одинокую дуру.

Ну-ну.

… Я, милый Леша, все понимаю. Только мне плевать. У тебя, Лешенька, свои дела, а у меня – свои.

Маня внезапно обозлилась.

… Ишь ты!.. Не то что рукой пошевелить, голову повернуть не может, не говоря уже про прочие «интимные» места!.. А туда же – распоряжается, командует, приказы прям отдает, и жестко так, по-армейски и по-мужски: «Бритву купи.»

Сурово.

Маня враждебно усмехнулась.

«Заплачу. Озолочу. Все. Иди.» Тоже мне…

Весь на понтах.

Дешевка. Хоть и бандит.

Хам и дурак. Со своим несуществующим Rolexом.

Маня полезла за кошельком и пакетом и наткнулась взглядом на шмотки «мужика», висевшие на стуле.

… Надо постирать – грязные, и в крови… другой-то одежды у него все равно нет… Сейчас замочу в холодной воде, а вернусь – постираю… Хорошо жарко – быстро высохнет.

Отложив в сторону пакет с кошельком, Маня сунула вещи «больного» – джинсы, тенниску и белье – в таз и засыпала порошком. Но предварительно внимательно все рассмотрела.

… Однако. Круто.

Тряпки были фирменные, то есть совсем фирменные – родные или из «бутиков». Еще и Rolex какой-то упомянул как бы ненароком…

… Точно – бандит. Или – «полу-бандит», что практически одно и тоже.

Но с другой стороны, сейчас никого ничем не удивишь – все смешалось…

Маня вышла на участок.

… и какой идиот придумал сделать кран внизу!.. – злобно пыхтела она себе под нос, зависая вниз головой над краном, пока наливала в таз воду. Подняла таз, покраснев от усилия – у Мани, несмотря на вес, были от природы слабые руки – и водрузила на гнилой кособокий деревянный столик.

Взбивая порошок и вороша в тазу вещи «пациента», еще раз в сердцах мысленно его передразнила, в раздражении тряхнув головой:

«Все. Иди».

… Иди сам, милый!..

Обалдеть.

… Ну ладно. Пусть отмокает.

И быстренько потекла в аптеку, внутренне вибрируя, кипя и негодуя.

… Пять дней прошли в молчании и бешеной суете.

Больной изъяснялся только междометиями или короткими односложными указаниями, типа: «Да», «Нет», «Выше», «Ниже», «Здесь не трогай», «Не хочу», «Хватит», «Иди».