Чингиз еле вышел из задумчивого оцепенения и тихо произнёс:
– Не помню.
– Странно, – Валет уставился глазами на зеркало, возвышающееся над ним как безликий великан, – как ни спросишь, ты ничего не помнишь. А Сибиряк, так вообще, даже не знает, откуда взялся… Ээ-п!.. Ээ-п!..
Все разом посмотрели на Валета.
– Ээ-п, ээ-п, – пытался вздохнуть он, резко сорвал маску с головы, вытянул указательный палец на зеркало. Его дыхание остановилось, лицо побагровело так, казалось, кровь сейчас начнёт сочиться через поры.
– Что с ним?! – крикнул Лазарь, тряся Валета за плечо и заглядывая в надувшееся лицо. За спиной раздался хруст толчёного стекла. Лазарь обернулся: стеклянная молния разрезала зеркало по центру сверху донизу, грязная вода просочилась в узкую искривлённую щель и поползла, растекаясь по полу тёмной лужей. Стёклышко вонзилось в глаз Лазаря…
Валет упал спиной на лестницу, лихорадочно затрясся, обрез выпал из его руки, быстро заскользил по ступеням и воткнулся в стену под бронзовой рамой зеркала.
Лазарю казалось, что стёклышко проникло в сердце и начало его остеклять «ежовыми осколками». Он заорал, быстро расстегнул молнию на ветровке, разорвал футболу и начал срывать с себя кожу. На искажённых портретах – глаза всех лиц покрылись мутно-голубой поволокой. Сибиряк упал на колени, сильно зажмурив глаза и прижав ладони к ушам, старался заглушить невыносимый громкий ведьмин шёпот, который немилосердно старался разорвать барабанные перепонки. Чингиз застыл: весь мир кружился на дьявольской карусели, погоняемый истеричными мерзкими хохотами.
Лазарь почувствовал, что внутреннее разрастание в груди завершилось. Он облегчённо выдохнул, перестал себя истязать сломанными ногтями и устало сел на корточки. Весь мир вокруг бандитов одномоментно нормализовался. Валет сумел свободно вздохнуть.
– Я больше не хочу здесь находиться, – наконец выдавил он, от напряжения разбрызгав всю слюну, собравшуюся во рту вместе с пеной. – Давай побыстрее отсюда ноги уберём.
Лазарь, Валет, Чингиз и Сибиряк поспешили сбежать с лестницы. Они почти бегом пересекли холл, у каждого в обеих руках по огнестрельному оружию. Массивная входная дверь в дом открыта нараспашку. С боков как на вечном посту и уставшие ждать, стояли Ворон и Косарь. Невероятное белое сияние изливалось из дверного проёма, из-за чего не видно творящееся на улице, будто там застыл бездонный туман.
Чингиз стянул маску с потных волос и откинул, не опасаясь, что по ней могут его найти, широко быстро шагая, гулко громыхал берцами по паркету.
– Кто дверь так распахнул?
– Была открыта, – ответил Ворон.
– Давайте, – Чингиз мотнул ладонью вперёд, – шустро уходим отсюда… Быстро покидаем дом!
– Хорошо… – Ворон и Косарь вышли первыми. Сразу следом скрылись остальные.
– Где?..
– Где это мы?! Это!.. Что это?! Чингиз! Стреляй!.. Сибиряк!.. Валет!.. Смотри!.. Смотри!..
– Что это?.. Смотри!.. Что это?!
– А!.. – грохнули выстрелы, ещё, и ещё. – А-а-а! – выстрелы посыпались, словно там завязался бой между двух армий. – Быстро все в дом!..
– Выхода!.. Входа нет!.. Входа нет!.. Куда мы попали!.. Нет входа!.. Нет выхода!.. Нет выхода!..
– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! – Два взрыва прогремели один за другим, вспышками отозвались в дверном проёме: скорее всего, применил Лазарь, гранаты были только у него. Огромный переливающийся воздушный пузырь ворвался во входную дверь дома, раскидал всю мебель в холле, и схлопнулся, выпустив наружу последнее: «…а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!»
