– Хы-хэ-хэ! И фамилия у него говорящая кстати, заметил? Типа даже не Раб, а так, Рабок, да и хуй с ним.
– Рабок-колобок.
– Рабок-жопоног.
– Рабок-… ширинка обоссанная!
– Не-е, ну это уже херня какая-то.
– Ага. Ты, внатуре, откуда это взял?
– Да у него реально моча на брюках. Не видели?
– С кем не бывает… Но вообще на ширинку мужику смотреть – это такое себе.
– Ага.
– Хэ-хэ!.. Не, чё ни говори, Рабок – норм пацан. Свой.
В пятницу нас уже начали готовить к стрельбам, которые должны были состояться после Нового года. На этих стрельбах мы должны были выстрелить шесть раз. Именно шесть – ни больше, ни меньше. Откуда взялась эта цифра, мы не знали. Почему не пять? Или не три? Или не десять? Да какая разница! Отстрелялся – и дело с концом. Чего переживать?
Но офицерский состав переживал. Потому-то и готовить к стрельбам нас начали аж за несколько недель до. Подготовку на начальных этапах поручили Зублину и Анукаеву. Пятничный вечер мы встретили в касках, в бронежилетах и с тремя автоматами на взвод.
– Молодые люди! – говорил рядовой Зублин, – Очень важно отработать все движения. Весь… этот… как его, ёпп?
– Алгоритм, – вспомнил Анукаев.
– Ага, во! Алгоритм, охуительное слово! Поверьте, это в ваших же интересах. Поэтому. Чтобы вы лучше запомнили весь… всё вот это вот, я буду бить вас по каске вот этой палкой.
– Да не пугай ты их, Зуб, чё ты.
– Конечно, делать я это буду только если вы будете косячить и нарушать… вот эту вот всю… короче, если вы будете делать не то, что надо делать. Это понятно?
– Так точно!
– Итого, – подытожил Анукаев, – Умные пацаны могут быть спокойны. Ну а тупые тупее уже не станут. Знаю, не всем это понравится, но поверьте мне: если вы накосячите на полигоне, с заряженным оружием, майор Болдырь стукнет вас по каске так, что мозжечок зазвенит.
Майор Болдырь был заместителем командира части по работе с личным составом. Замполитом. Видели мы его только на картинке. За пару дней до этого мы часами смотрели на фотографии разных майоров, капитанов и подполковников и учили их имена, фамилии и отчества. Все они были нашими начальниками и заместителями командира части по чему-то там. В их числе был и майор Болдырь. Его и остальных начальников каждый солдат должен был знать в лицо и по имени. Иначе мудак он, а не солдат.
Мы стали по очереди отрабатывать подход к огневому рубежу и всяческие манипуляции с автоматом, которые нужно было произвести перед началом стрельбы из положения лёжа. На манер курантов забили первые удары палки Зублина по нашим каскам.
– Куда ты затвор дёргаешь?!! С предохранителя сначала сними!!!
«БОМ-М-М!»
– Чё ты ноги раскинул, воин?!! Ты жаба или солдат?!! Правая нога прямая, как продолжение автомата!!!
«БОМ-М-М!»
– Товарищ рядовой, рядовой Батонов стрельбу окончил!
– …
– Вон, смотри, пусто! Патронов нет!
– Нахуй ты мне затвор открыл, Батонов?!! Команда была?!! Окончил стрельбу – жди команды «Автомат к осмотру»!!!
«БОМ-М-М! БОМ-М-М! БОМ-М-М!»
Из всех нас больше всех по каске получил Батонов. У него не получалось запомнить алгоритм действий так же, как у Зублина не получалось запомнить слово «Алгоритм». Они нашли друг друга. Батонов получал от Зублина по каске и смеялся. Зублин барабанил по каске Батонова и тоже смеялся. Вся эта активность им нравилась и обоих вполне устраивала.
И тут на центральном проходе появился прапорщик Совин. В тот день он остался ответственным по этажу и доселе сидел себе в канцелярии и занимался тем, чем он обычно занимался во время ответственности. Шум, бой «курантов» и смех Батонова с Зублиным выманили его наружу.
