Арон хотел сесть в машину, но священник остановил его, вновь осторожно прикоснувшись к его руке:
– После того, как Татиана прибилась к храму, она приобрела здесь большой авторитет и к ней стали приходить за советами. Она никому не отказывает и дает мудрые советы. Знаю, что вы относитесь к этому весьма скептически, но прислушайтесь к совету Татианы, ей, как блаженной, видно то, что мы, простые смертные, упускаем в мирской суете.
Арон недоверчиво хмыкнул, завел меркаву и покатил к себе на работу. Слова священника и блаженной разбередили душу. В самом деле, он добился многого, но, достигнув одной вершины, сразу обнаруживал другую, еще круче и выше достигнутой, её снежные пики нестерпимо сияли в солнечном свете, и он с упорством продолжал карабкаться на неё. Теперь надо было остановиться и решить, стоит ли ему стремиться к новым вершинам. Высоцкий был прав, лучше гор могут быть только горы10, только следующая вершина ничем не будет отличаться от той, на которой он побывал. Солнце и Луна будут недостижимы и на новой вершине, как были недостижимы и на той вершине, на которой сейчас находился; будет удовлетворено только тщеславие, что он сумел взять приступом очередную высоту. Теперь вопрос в том, что именно должен себе доказать, что денег станет еще больше и что он, как царь Мидас, может обращать все в золото? Он может обновить шарабан и таратайку для жены, может купить остров в Средиземном море, где построит очередной особняк, приобретет роскошную яхту, наконец, поменяет любовницу на более молодую, с невинно-порочной мордашкой. Что дальше?
Кстати, пока не забыл, надо отправить в отставку эту, он все время путал ее имя, то ли Рину, то ли Карину. Слишком девушка изнурила себя диетами, вбила в себе в голову, что слишком толстая, теперь остались одни кости, и когда их тела соединялись, Арон получал сомнительное удовольствие, будто занимался тантрическим сексом, возлежа на острых гвоздях. Никакого удовольствия от секса. К тому же запросы этих мощей стали неприятно расти в геометрической прогрессии.
Черт, еще и эта блаженненькая, утверждающая о его огромном неотмоленном грехе. Кто сказал, что делом можно заниматься в белых перчатках? Если не будешь грешить, большие деньги не придут к тебе, а побегут к другому более удачливому грешнику. Грехи, как утверждала церковь, можно потом отмолить. Помнится, в средневековье с целью освобождения от грехов можно было купить индульгенцию.
Неожиданно начал издавать трели телефон, и он, не смотря на дисплей, понял, что его разыскивают с работы, видно, сложилась очередная нештатная ситуация, и никто не хочет брать на себя ответственность. Прав был отец Никодим, он отбил у своих сотрудников быть инициативными. Только ему надоело тащить этот воз. Черт, какое же решение принять. Ладно, надо ехать на работу, и там он примет решение. Арон сделал погромче музыку, и салон затопили энергичные звуки скрипок и виолончели: «The battle goes on»11. Из старой ура-патриотической песни Silenzium извлекли прекрасную мелодию, сделали великолепную аранжировку, и он, вспомнив слова песни, стал тихо напевать: «и вновь продолжается бой, и сердцу тревожно в груди, и юный Октябрь впереди!»12. Под эту музыку Арон приехал к своему офису.
Его офис неспешно плыл между облаков, сияя золоченой вершиной, а над ними, выше облаков, самолетик выделывал фигуры высшего пилотажа, и за ним тянулась многокилометровая надпись «ИМПЕРИЯ ПРОДУКТОВ».
