Видя его мучения, отец Никодим произнес:
– Если так трудно говорить, я сам возьму на себя смелость рассказать о твоих проблемах. Просто кивни головой, чтобы я знал, что нахожусь на правильном пути. – Священник замолчал, словно собираясь с мыслями, а потом продолжил. – Мы находимся не в церкви, поэтому я могу отступить от освященных веками правил. Обычная практика состоит в том, чтобы дать пришедшему на исповедь выговориться, облегчить душу, а потом словом врачевать его раны. Но мы не в храме, и я поступлю иначе. Ты ведь не хочешь, чтобы тебя, такого сильного и успешного, жалели?
Он кивнул головой и смахнул неожиданную слезу из глаза.
Поэтому мы, – священник погладил нательный крест, – как говорил уже порядком подзабытый вождь всех трудящихся В.И.Ленин, пойдем другим путем. Я долго наблюдаю за тобой и могу сделать определенные выводы. Ты – ярко выраженный авторитарный тип, умеющий не только ставить цели, но и добиваться их, при необходимости все сметая на своем пути. Чужое мнение тебе интересно, если оно совпадает с твоим, но надо отдать должное, ты умеешь слушать других и вносить коррективы в свои действия. Ты стараешься держать все на коротком поводке, вмешиваться в каждую мелочь и постоянно контролировать. Это принесло тебе успех, деньги, твое дело растет и завоевывает новые вершины. Однако короткий поводок стал душить, и в один прекрасный момент ты почувствовал, как заболела душа, а дело, которое составляло смысл жизни, не только потеряло свою привлекательность, но и, подумать страшно, стало тяготить. Поэтому ты сейчас на перепутье и не знаешь, что делать дальше, тащить ли постылую лямку дальше или все бросить, забыть о своем деле и начать поиск нового пути. Однако страшно лишиться привычного: ты привык руководить, привык к тому, что тебя слушаются, привык большим деньгам, к бешеному круговороту вокруг тебя, а здесь нужно мужество, чтобы сделать шаг в неизведанное, где ничего прежнего не будет. Я прав?
Арон опять кивнул головой.
– Могу сказать, – продолжил священник, – в тебе просыпается душа, уставшая служить мамонне, желающая понять, для чего ты появился и что оставишь после себя, душа, которая впервые устремилась к Богу. Поэтому ты мучаешься, и эти мучения тебя гнетут. Я могу только напомнить слова из библии, что нельзя служить мамоне и Богу одновременно. Пришло время выбирать. Нельзя сказать, что один выбор будет лучше или хуже другого. История помнит как о богатых, своим богатством возвеличивавшим славу церкви, так и о нищих праведниках. Однако не забывай слова Христа, что богатому не войти в Царство Божие. Поэтому выбор – это дело твоей совести, а я, как смиренный служитель бога, с радостью приму твой выбор и по мере своих слабых сил буду помогать тебе идти по выбранному пути. Конечно, я бы желал, чтобы ты выбрал путь к храму. Этот путь – это тяжкий труд, но он приведет тебя к спасению души, и ты поймешь, как Бог любит тебя.
Отец Никодим умолк, Арон понял, что время, отведенное ему батюшкой, истекло, и хотел с ним проститься, но в этот момент кто-то постучал по стеклу боковой дверцы автомобиля, где сидел священник. Арон опустил стекло, и в салон машины ворвался холодный ветер. Алекс поежился, в автомобиле стало прохладно. Стоявшая рядом с автомобилем женщина что—то прошептала, священник послушал, а потом сказал:
– С тобой хочет поговорить Татиана, что побирается возле храма. Выйди к ней.
