В том же 45-м…
За добро плачу добром.
За обиды – болью.
Радуюсь, что отчий дом
Освящен любовью.
Я горжусь своей страной,
Хоть не все в ней свято.
Если рядом с беднотой
Власть плодит богатых…
Все равно – горжусь страной, —
И вся жизнь мне вторит…
Верю я лишь ей одной —
В радости и в горе.
«Уходят в мир иной мои друзья…»
Уходят в мир иной мои друзья.
Порой так рано… И всегда нежданно.
И память по былым годам скользя,
Кровоточит сквозь боль мою и раны.
Я не смогу мириться с этим злом,
Хотя, как говорится, все под Богом.
И мы когда-нибудь вослед уйдем.
И чей-то путь расстелен у порога.
А потому давайте жить взахлеб,
Чтоб каждый миг был радостью помечен.
И так любить и так работать,
Чтоб
Завистникам хвалиться было нечем.
Уходят в мир иной друзья мои.
Порой так рано… И всегда нежданно.
И остаюсь я членом их семьи…
И память – как невидимая рана.
«Ничто меня так не тревожит…»
Ничто меня так не тревожит,
Как хитрое умение ловчить.
Я видел,
Как ты восхищаться можешь
И без конца об этом говорить
Коллеге своему, когда он рядом.
Когда вы рядом, но… наедине.
Публично же ты эту правду спрятал,
А твой товарищ так нуждался в ней.
Но ты смолчал…
Смолчал на всякий случай.
Вдруг будет недоволен некий зам,
Кому обязан ты судьбой везучей…
А тут еще соперник – дерзкий хам.
Так лучше уж не рисковать карьерой,
К тому ж молчанье – все-таки не ложь.
А друг твой – он уже не первый,
Кого ты так умело предаешь.
Профессору Дине Бен Иуда
Я вновь в больнице…
Грустная пора.
И надо мной колдуют доктора.
Я верю им…
У них высокий класс.
Один из них меня однажды спас.
Мой главный врач – красива и добра.
Она в палате каждый день с утра.
Но ничего при том не говорит —
Ведь с русским не стыкуется иврит.
А вместо слов – улыбка, милый взгляд
И процедур неутомимый ряд.
Я спрашиваю Дину: «Маниш ма?»[1] —
«Бэседер»[2], – улыбается она.
Я чувствую, что будет все о’кей
И со здоровьем и с судьбой моей.
Подлечат и отправят вновь в Москву.
Я верю в это…
Значит, я живу.
«Лихие ребята во власти…»
Лихие ребята во власти
Ведут нас дорогами бед.
На все наши мирные страсти
Европа звереет в ответ.
Неужто нельзя поумнее
Вести политический торг.
Не биться напрасно во гневе.
Не прятать нежданный восторг.
Ведь все мы одноземляне,
В какой бы стране кто ни жил…
Устал мир от непониманья.
Не хочется быть в нем чужим.
Олегу Попцову
Если бы я не любил Россию
И не был так предан ей,
Слинял бы куда-нибудь в Никозию
От наших бед и скупых рублей.
Уносятся лайнеры спозаранок,
Везут эмигрантов сквозь их вину…
Немало душ в чужеземных странах
Забыли горько свою страну.
А мне дороже всего на свете
Родная даль, ее лес, жнивье…
Не для того я любовь здесь встретил,
Чтоб на чужбине предать ее.
Какой бы шквал ни терзал Россию,
Какое б зло ни бежало вслед, —
Я знаю, что вместе мы все осилим.
Другой судьбы у России нет.
2015
«Чиновники и толстосумы…»
Чиновники и толстосумы
Россию взяли в оборот.
И опустился в души сумрак
От неожиданных невзгод.
Теперь страна уже не наша.
Она богатым отдана.
А мы – народ,
Под кличкой «Раша»
Хлебнули горестей сполна.
Хотя я оптимист бывалый
И верю в правду и успех.
Но лишь бы власть не забывала,
Что Родина одна на всех…
И что бы ни случилось завтра, —
Служить мы будем верно ей.
Не прихотям господ внезапных,
А вечной Родине своей.
«На крутом повороте судьбы…»
На крутом повороте судьбы
Друг меня предал вдруг.
Предают те, кто душой слабы
Или кого одолел испуг
