В насилье – страх, в любви святой – порханья дух,
Все – одного соблазна дряблой, ветхой мысли.
Мы видим нашей ограниченности слух,
Никак не ширь и углубленность дальних смыслов.
Хотелось бы дурацким сном оборотить
Те достиженья, что несутся чередою,
И тут же навсегда о них забыть,
Но бесконечный ряд смеется над тобою.
А представленья дикости рождают между тем
Картины мщенья. Мы теперь лихие люди:
Отдельных отпрысков нещадностью проблем
Мы, безусловно, только счастливы все будем.
Мы будем радоваться прыщику чужих,
Несносным их заботам иль страданьям,
Молясь за высь блаженства дорогих
И безотрадных, всуе важных ожиданий.
И, как бы кстати ни пришлась твоя душа,
Тебе, воткнув в сердечное предместье,
Кровавый знак глумливого куша́
Дарован будет смерти дикой лестью.
