Я практически стал отшельником. Все нажитое оставил теперь уже бывшей жене и дочери, все заработанное отправляю им же, чтобы у них хотя бы в этом все было хорошо. Живу в бабушкином доме, работаю, гадаю, когда приходят и просят о помощи. Но по большей части сижу в саду и раз за разом думаю, что было бы, если бы я тогда не взял проклятую колоду…
Вы спросите, куда делся третий друг? Да, если вы уже забыли, нас тогда трое было. И третьему из нас бабушка тоже сказала кое-что. «Тебе ничего не скажу, скоро встретимся и ТАМ наговоримся». Я тогда даже не понял, о чем она, никто не понял. Вот только буквально через пару дней после нашего возвращения из деревни нашего третьего друга убили в подворотне какие-то наркоманы. Вот и встретился он с бабушкой, как она обещала.
Все мое детство так или иначе было связано с поездами. Мама – проводница на поездах дальнего следования, папа – работник путей, главный механик, чинивший огромных железных монстров одной левой, дед, к моменту моего рождения уже покойный, работал машинистом, бабушка… Бабушка, пожалуй, выбивалась из династии, но не тем, что не имела отношения к поездам – имела, и самое прямое – скорее выбором профессии.
Моя бабушка была стрелочницей. Если кто не в курсе – это такие люди, которые сидят в маленьких будках на пересечении жд путей и дороги, и переводят рельсы в нужном направлении. Она работала на самой дальней станции, в такой глуши, куда добираться приходилось на сурового вида стареньком уазике – другие машины, особенно зимой и в непогоду, просто не доезжали до места назначения. И не просто работала – она жила там, в маленьком домике на одну комнату, с крошечным двором, почти вплотную подходящим к железнодорожной насыпи, редко выбираясь в люди.
Кроме того, в ее обязанности входило обеспечение местной крошечной станции, где поезда останавливались исключительно по требованию, для чего бабушка заранее нажимала на какие-то кнопки и шипела в рацию что-то, чего я никак не могла разобрать. Она же выступала в роли той, кто проверяет билеты у будущих пассажиров.
На самом деле я вообще не видела в этом смысла, потому что на моей памяти люди садились в поезда на этой станции всего пару-тройку раз. Обычно это были заблудившиеся туристы или местные грибники, которым по какой-то причине лень было добираться до настоящей, большой станции. Но это была бабушкина работа, и она выполняла ее хорошо, как и все, за что бралась.
Как понимаете, с такой потомственной почти династией, выбора, где жить, у меня особенно не было. Родители вечно на сменах, вечно потерянные где-то на просторах нашей родины, изредка только появляющиеся на горизонте, почти с младенчества отправили меня к бабушке, как к самой усидчивой и стабильной в плане разъездов. Но я не жаловалась. Я любила бабушку, любила ее домик, старую собаку Найду неопределенной породы, кур-пеструшек, кусты смородины, рельсы…
Когда я подросла, бабушка стала возить меня в ближайшую сельскую школу, лихо управляясь стареньким уазиком. Там же, в селе, я открыла для себя библиотеку, и на этом в принципе была потеряна для общества на следующие годы. Миры в книгах волновали меня куда больше того, что творилось в реальности – я хорошо училась, выполняла все бабушкины наказы, даже самые странные, вроде обязанности постоянно закрывать окна на ночь, общалась с кем-то, хотя настоящих друзей у меня не было, но делала все это машинально, лишь бы меня не отрывали от очередной увлекательной истории.
