Узник клятвы. Шрамы - страница 11

Спустившись на ярус ниже, в ту часть шахт, где работы давно прекратились, он швырнул Энже в яму с экскрементами и следом бросил увесистый камень, который плюхнулся рядом и не причинил вреда. Змей издал гневный разочарованный рык и, припав к краю, проорал несколько коротких фраз.

Барахтавшийся в вонючей жиже Энже не вслушивался. Он нащупал утонувший камень ногами и взобрался на него. Разум замер, остались одни инстинкты. Обидчик исчез. Возможно, пошел искать новое оружие. Энже приник к склизкой стене и зажмурился.

Юноша не мог открыть глаза. Попробовал пошевелиться, тело не послушалось. Тьма вокруг слилась с темнотой в голове. В ушах неприятно зазвенело.

«Кто я?»

Память подсказала – Энже. Энже Рамилан Серебряный. Герцог Виона.

Верно…

Энже дернул руками, они оказались связаны.

«Где я?»

Ответ пришел мгновенно – на каторге…

Перестало хватать воздуха. Энже вспомнил, как иноверцы вытащили его из вонючей ямы и заколотили в ящик за нежелание откликаться на унизительное прозвище. Они оставили его в холодной темной пещере. Так поступали с самыми агрессивными рабами в назидание другим.

По телу пробежала волна судорог. Энже хотел крикнуть, но глотку сжало, и язык одеревенел.

Жгучий холод проникал до самого дна души, в нос въелся запах плесени и тухлых яиц.

Он мысленно твердил: «Нет… это происходит не со мной. Я не там… не там!»

Перед внутренним взором замаячили огромные кроваво-оранжевые валуны с желто-серыми прослойками. Мучительное удушье вытеснило все мысли, на глаза навернулись слезы. Задыхаясь, он попытался открыть рот, но понял, что челюсти уже разжаты, а зубы вонзились в нечто твердое. Кляп? Он заставил себя вдохнуть глубже. Это оказалось так же сложно, как вдохнуть под водой, но легкие медленно раскрылись.

Тело вздрогнуло, словно проснулось, и задрожало. Слезы покатились к вискам. Гроу встряхнул головой, она отозвалась гулом. До слуха донеслось пение жаворонков, с приятным щебетанием птиц вернулись и воспоминания. Они заполнили голову, как теплая вода кувшин. Каторга, жизнь в Элрае, работа вышибалой у элраятских купцов, возвращение домой. Черная Межа… было ли что-то после? Где Хэдж?

Внутренний собеседник не ответил, но и веры ему не было. Гроу только что называл себя прежним именем. Энже Рамилан… Священное, ушедшее в тень имя. Он сможет вернуть его, только когда сомкнет руки на шее дяди и выдавит из него признание.

Пол дрогнул и качнулся. Заскрипели плохо смазанные колеса. Гроу понял, что лежит в движущейся повозке и разлепил веки. Взгляд встретился с плывущей темнотой. Он ничего не смог увидеть из-за плотной льняной ткани, закрывшей от посторонних глаз его и знакомые тюки с элраятским товаром. По складкам ткани пробежали блики от солнца.

Он вспомнил, как перевернул стол, обороняясь от трех крепких наемников, и по полу растеклась медовуха. А рядом корчился и хрипел Красный Жерт, пачкая ковер бордовой кровью. Воспоминания не объясняли нынешнее положение, разве что головорезы одержали верх. Но почему в таком случае он еще не болтается на веревке? И где Хэдж? Где сумка с едой?

Последняя мысль вытолкнула все остальные. Он мог перенести все, но не голод. Дух голода – безупречный убийца, он много раз видел его работу, уважал и не забывал приносить ему дары.

Почувствовав, что память встала в оборону, Гроу отступил и прислушался. Если, кроме лошади, тянущей повозку, и извозчика, кто-то был рядом, то вели себя похитители очень тихо. Сосредоточившись, он различил шаркающую поступь еще одного коня. А значит, обоз не сопровождал большой отряд и ехал он по пустой дороге. Гроу осторожно пошевелил затекшими руками и попробовал покрутить кистями. Обидчики связали надежно. Стянули с него перчатки, а между запястий проложили ткань. И кто в Черной Меже мог так о нем позаботиться? Разве что Гроу связал себя сам.