– К черту Смертидею, – сказал он и построил себе трухлявую хижину у Забытых Дел. С тех пор он только и делал, что копался там в вещах и гнал из них виски.
Потом к нему присоединились еще двое, и после этого то один, то другой человек стали уходить туда же. И всегда было понятно, кто следующий.
Перед тем как уйти к Кипятку в банду, человек становился несчастным, нервным, неискренним или нечистым на руку, принимался часто говорить о вещах, которых хорошие люди не понимают и не хотят понимать.
Он становился все более нервным, безразличным ко всему; и наконец кто-нибудь сообщал, что этот человек теперь в банде у Кипятка – копается с ним в Забытых Делах и получает за это виски, которые Кипяток делает из забытых вещей.
Снова виски
Кипятку было лет пятьдесят, так мне кажется; он родился и вырос в Смертидее. Я хорошо помню, как ребенком сидел у него на коленях и слушал сказки. Он знал много хороших сказок… Да, Маргарет тоже была там.
Потом все стало плохо. Это случилось два года назад. Он стал беситься из-за всякой ерунды и все чаще сидел один в форельном питомнике в Смертидее.
Он тогда подолгу пропадал в Забытых Делах, а когда Чарли спрашивал, что он там делает, Кипяток отвечал:
– Да так, просто хочу побыть один.
– Что за вещи ты оттуда выкапываешь?
– Да так, ничего особенного, – врал Кипяток.
Он начал сторониться людей, потом его речи стали сбивчивыми и странными, движения дергаными, а характер ужасным, ночи напролет он просиживал в форельном питомнике, иногда принимаясь громко хохотать, и тогда его новый жуткий хохот эхом проносится по комнатам и коридорам, поразительным образом меняя Смертидею: неописуемые эти изменения касались того, что мы так сильно любили, того, что было нашим.
Большая ссора
Большая ссора между Кипятком и Чарли произошла за обедом. Фред передавал мне миску с картофельным пюре, когда все началось.
Ссора назревала давно. По ночам Кипяток хохотал все громче и громче, не давая людям спать.
Кипяток был постоянно пьян и не слушал никого, даже Чарли. Он даже Чарли не слушал. Он говорил, чтобы Чарли не лез не в свое дело.
– Не лезь не в свое дело.
Однажды Полин, которая была тогда совсем ребенком, нашла его в полной отключке в ванне – он лежал и распевал похабные песни. В руке у него была бутылка бурды, которую он варил себе в Забытых Делах, и Полин ужасно испугалась. Кипяток пах какой-то гадостью, и только трое взрослых мужчин смогли вытащить его из ванны и уложить в кровать.
– Держи картошку, – сказал Фред.
Не успел я выложить себе в тарелку большую ложку пюре, чтобы собрать остатки соуса, как Кипяток, который так и не притронулся до сих пор к остывавшей перед ним курице, повернулся к Чарли и сказал:
– Знаешь, что здесь плохо?
– Что, Кипяток? Ты у нас теперь знаешь ответы на все вопросы. Скажи.
– Я скажу. Здесь воняет. Это больше не Смертидея. Это плод вашего воображения. Вы просто куча мудаков, которые занимаются мудизмом в своей мудацкой Смертидее.
– Смертидея – ха, не смешите меня. Какая может быть Смертидея, если она не нападает и не кусается.
– Я один знаю о Смертидее больше, чем вы все вместе взятые, и Чарли тоже, который думает, что он умнее всех. Мой мизинец больше понимает в Смертидее, чем вы.
– Вы же представления не имеете о том, что здесь происходит. А я знаю. Знаю. Знаю. К черту Смертидею. Я больше забыл Смертидеи, чем вы ее знали. Я буду жить в Забытых Делах. А вы торчите в этой проклятой крысиной дыре.
