Он написал сумму на листке старомодной записной книжки и протянул его Питеру.
– Я… подумаю… – сумел произнести тот.
Питер Броски думал примерно неделю. Спустя семь дней, шесть часов и сорок три минуты в огромном кабинете мистера Гауссмана, на 189-м этаже нью-йоркского здания по Айвенгтон-авеню, в окружении сонма адвокатов, они подписали контракт и пожали друг другу руки. В этот миг произошло редчайшее событие. Гроза, третий час кряду барабанившая в пуленепробиваемое окно, разразилась фонтаном небесного электричества. Молнии попали в распределительный узел системы жизнеобеспечения здания, и на несколько секунд оно погрузилось во мрак. Всполохи белого огня, сыпавшие за окном, оставили в темноте всех, находившихся в комнате. Кроме жмущих друг другу руку Питера Броски и Роберта Гауссмана. Питеру вдруг показалось, что на бледном лице финансиста слишком ярко горят глаза, а за сутулой спиной двумя валами вырастают черные тени крыльев… Свет включили, и он убедился, что перед ним хоть и очень богатый, но все-таки человек – всему виной было дьявольское освещение.
2.
Сделка Броски – Гауссмана наделала шуму. Кто считал финансиста старым дуралеем, кто просчитывал варианты выгоды столь неожиданной покупки. В любом случае до апреля 2139 года о проданном рекорде успели забыть. Но в апреле, спустя почти десять лет, Питер Броски подал в суд, требуя опротестовать сделку. Миллионы, полученные им по контракту, к тому времени успели вырасти в разы, а вот нового рекорда, на что он очень рассчитывал, Броски так и не установил. Суд отклонил иск – в свое время юристы Гроссмана поработал на славу. Но спустя год экс-рекордсмен подал еще один. На этот раз он не требовал вернуть ему право собственности. Он судился из-за формулировки. После того, как судебный молот трижды опустился на кусок дерева, в электронной базе данных рекордов после фразы: "Прыжки с шестом – 8 м 50 см, рекорд принадлежит Роберту Гауссману", было дописано "Установлен Питером Броски".
Если бы к тому времени у Гауссмана оставались волосы, он рвал бы их с корнем…
Эта полукомичная история могла бы кануть в Лету, как миллионы историй об эксцентричных богачах. Но спустя еще три года компания "Кока-Кола" выкупила рекорд в беге на стометровку у Ньола Нганга. Чернокожий кениец променял славу на пожизненную карьеру звезды рекламных роликов. "Какой еще рекорд? – Спрашивал атлет с экрана, отрываясь от бутылки с красно-белой этикеткой. – Да я просто бежал за "Кока-колой"!". "Кока-кола – первая в беге, первая во всем!" – подытоживал брутальный мужской голос за кадром.
Наученные опытом Гауссмана юристы компании просчитали все варианты и использовали все рычаги, включая административный. Помимо того, что фирма покупала права на будущие рекорды, спортсмену изменили имя на "Кока", а фамилию на "Кола". Спустя восемь лет, когда бегун Кока Кола умер от алкоголизма (некоторые утверждали, что от позора), ему поставили памятник в столице республики – ведь столь крупных сумм в бюджет государства не приносил до сих пор ни один спортсмен. Одноименная фирма открыла рядом с памятником мега-маркет. Все были довольны.
По сути, история Коки Колы была очередным шагом к попранию свобод, нарушала права человека, и т.д., и т.п. Но делалось все на добровольных началах. А заодно создавался прецедент – основа основ будущих судебных свершений. Поэтому, когда в июле 2146 англичанка шведского происхождения Алина Рай подала иск против правозащитного комитета Великобритании, суду, уважавшему прецедент, ничего не оставалось, как встать на ее сторону. Правозащитники требовали признать недействительным договор между госпожой Рай и компанией по производству стирального порошка, которой женщина продала часть своих гражданских свобод на 3 года.
