Что я наделала? Я как кролик в захлопнувшейся ловушке. Она повсюду – и внутри этого корабля, и снаружи, ведь, без всякого сомнения, теперь испанцы начнут против нас боевые действия – а я всего лишь беглая рабыня. И помимо прочего, теперь я уверена, что в животе у меня растет ребенок, которому англичане так же мало обрадуются, как и дон Франсиско.
Тошнота скручивает желудок, вызывает головокружение. Я не понимаю, куда мы плывем, где море, где небо. И у меня в голове, и в окружающем мире все перемешалось.
Скоро сядет солнце и уведет за собой жалкие остатки дневного света. Но я не могу себя заставить спуститься в трюм. Сколько времени мы будем добираться до Англии? Как долго я смогу выжить в таких условиях?
Сквозь проливной дождь кто-то движется к лестнице, ведущей на оружейный склад. Люк поднимается. Я натягиваю промокшую мантилью на голову и щурюсь. Он машет рукой. Лицо бледным пятном светится во мраке. Нетерпеливо мотнув головой, он машет мне снова.
Я подползаю ближе. Это тощий мальчишка, который помог мне в трюме.
– Идем, – зовет он сквозь барабанный бой дождя. – Тебя смоет за борт.
– Лучше сунуться в пасть к волкам?
Мальчишка морщит нос.
– Пойдем. В оружейную. Хотя бы спрятаться от дождя. Там капеллан. – Он кивает в сторону кают-компании. – Они прячутся, едва завидев его или услышав голос, так что никто тебя не тронет.
Чем черт не шутит. Малолетние подмастерья первым делом выучивают все безопасные места на судне. Я бреду к лестнице и промокшей кучей сваливаюсь в арсенал.
Не могу сказать, что здесь сухо. Вода проникает во все щели. Деревянные доски под ногами хлюпают от сырости. К счастью, на голову больше не льет. Теперь дождь трещит над нашими головами сухими выстрелами. Я выжимаю воду из волос и одежды.
– Который из них капеллан? – спрашиваю я мальчишку, подглядывающего в щель приоткрытой двери кают-компании.
Он указывает на человека в черном, любителя читать на ходу.
– Этот, с кислой рожей, будто съел лимон.
Впервые с тех пор, как я оказалась на английском корабле, мне хочется засмеяться. Капеллан сидит на жестком стуле в углу, подальше от остальных. С лица его не сходит хмурое выражение, на кого бы он ни посмотрел. Джентльмены, похоже, вызывают в нем в равной мере раздражение и разочарование.
– Ты откуда? – интересуется мальчик. Моего имени он не спрашивает.
– Отовсюду и ниоткуда.
– А я Томас, – представляется он. – Подмастерье плотника.
Я киваю.
– В такой ливень нельзя спать на палубе, – он смотрит на люк.
– А я не могу спать в трюме, – огрызаюсь я.
– Это возможно, – застенчиво кивает он. – Просто держись ко мне поближе.
– И ты сумеешь от них отбиться? – Я многозначительно смотрю на его тонкие руки.
– До сих пор неплохо справлялся.
Верится с трудом, потому что из-под коротких рукавов на запястьях у него выглядывают синяки.
– Пойдем, я покажу укромное место. – Он идет к лестнице, ведущей на ярус ниже.
– Ты же сказал оставаться рядом с капелланом… – беспокоюсь я.
– Успокойся, мы не пойдем далеко.
Макушка мальчишки исчезает в люке. Оглянувшись на дверь кают-компании, я спускаюсь за ним.
– Во-первых, – Томас поднимает вверх бледный палец, – дальше никуда идти не надо. Ночью джентльмены спят наверху, так что оставайся тут, рядом со мной. – Он показывает мне циновку за лестницей, в закутке, подпертом бизань-мачтой и забаррикадированном со всех сторон сломанными реями, которые он натащил сюда, как сорока.
