В чужом отражении - страница 7

— Простите… — как будто сквозь вату услышала я голос доктора. – Всё хорошо?— Да, — произнес Соболев, притянув меня к себе. – Мы недавно поженились и очень хотим детей.Он как никто другой знал, как я любила заходить в детские магазины и перебирать крошечные ползунки, представляя, что скоро буду покупать это для своего малыша.— Эмм, если существуют какие-то проблемы, — произнес врач, — то я могу порекомендовать….— Нет-нет, — вовремя очнулась я. – Спасибо вам за предложение… Я пока.. я… занята семейными проблемами. – Сделав ударение на слове «семейные», пробормотала я.Врач, кивнув, благоразумно свернул к другой теме, и пока он вышагивал по коридору впереди, Соболев не преминул съязвить.— Семейные проблемы решают в семье, — прошептал мне на ухо супруг. – Бегство от проблем ни к чему не приводит.Несмотря на некоторую язвительность в его тоне, я всё же почувствовала, что сегодня Соболев «не в ударе»: мне просто сделали короткое замечание, не заставляя незамедлительно вернуться назад.Я выдохнула и даже сумела расслабиться. Дмитрий вообще вёл себя сегодня как образцовый муж: даже когда мы оставались наедине (только рядом с его свитой), он не давил, не принуждал, не показывал мне моё место… …до тех пор, пока мы не оказались за порогом центра.Посадив меня в машину, Соболев приказал водителю ехать в ресторан, не обращая никакого внимания на мой удивлённый взгляд.— А можно мне домой? – с надеждой на хорошее настроение своего супруга, спросила я. Соболев, проверяя что-то в своём телефоне, лишь через минут пять снизошёл до ответа.— На фуршете ты ничего не ела.— Я не хочу есть.— А придется, — усмехнулся муж.И правда, как же это я забыла, что мои желания не принимаются в расчёт. Соболеву хотелось сегодня поиграть в заботливого супруга, значит, я вынуждена буду провести ещё пару часов с ним в ресторане, пытаясь не отравиться его заботой. Прекрасная перспектива.Мы приехали в один из самых дорогих ресторанов города, куда простых смертных с улицы не пускали.Удобные кресла, тонкий фарфор, столовые приборы из серебра – и уютный столик, незримо отделенный от всего остального зала. Эта была такая особенная фишка этого места: не разделяя зал на отдельные кабинеты, дизайнер выстроил зал таким образом, что посетители практически не ощущали присутствия других гостей. Именно это меня и нервировало.Я бы предпочла сейчас оказаться в фудкорте какого-нибудь торгового центра, заполненного мамочками с малолетними детьми и шумными компаниями подростков. Но только не наедине с Дмитрием.К Соболеву тем временем уже вернулось его привычное чувство превосходства над остальным миром. С непроницаемым лицом, он сделал заказ для нас двоих, не поинтересовавшись даже моим мнением.— Что? – отрывисто произнес он, когда я, прикусив губу, мысленно покачала головой. – Что тебе сейчас не нравится? Я уже зареклась отстаивать свою точку зрения в спорах с Соболевым: каждый раз это обходилось мне слишком дорого – дороже, чем я могла этого выдержать. Но я, видимо, слишком устала за последние дни – и потому, просто не сдержалась.— Мне кажется, я превращаюсь во что-то неодушевлённое: еду туда, куда мне приказывают; ем то, что дают…Соболев надменно фыркнул.— Ты вряд ли бы сделала лучший выбор, чем я. — И это повод вообще игнорировать моё присутствие? – озадаченно поинтересовалась я. Соболев откинулся на спинку кресла и вдруг… улыбнулся.— Дорогая, ты моя с потрохами… Думаешь, я проигнорировал тебя – нет, я всего лишь сэкономил нам время и не дал совершить тебе ошибку, заказав то, что тебе на самом деле понравится. Ты не любишь пасту, не очень любишь рис. Блюда из картофеля ты заказываешь только на ужин, в течение дня ты предпочитаешь что-то более лёгкое. Значит, овощи. Мясо ты ешь, но при возможности, всегда стараешься поменять мясо на рыбу. Не любишь специй и дополнительных соусов. Терпеть не можешь рыбу с лимоном и остальными травами.Я вздрогнула, понимая, что он абсолютно прав – прав во всем.— Ты любишь шоколадные десерты в прохладную погоду, но сегодня достаточно жарко, поэтому ты, скорее всего, отдашь предпочтение клубничному чизкейку. Ещё ты любишь мороженое, но тебе не нравится мороженое в ресторанах, ты предпочитаешь то, которое продается в ларьках… Я что-то упустил, или у тебя изменились вкусы?— Не изменились, — тихо произнесла я.— Что? – ощерился Соболев. – Я всё-таки оказался прав?— Я могла сама всё это выяснить с официантом.— И оставалась бы голодной на полчаса дольше, — фыркнул Соболев, закрывая этой своей фразой весь наш спор. Хотя… разве может кто-либо спорить с самим Соболевым? В этот раз мне ещё повезло – я всего лишь получила короткую отповедь.Ещё не вечер, пошептал внутренний голос, заставив меня вздрогнуть: несмотря на кажущуюся внимательность, Соболев не был любезным мужчиной. В его звериной обходительности не было ничего человеческого; да он даже и не пытался изображать воспитанность и внимание — просто зверь, владеющей всем вокруг.Я не обольщалась на свой счёт. Я не была ни любовью его жизни, ни женщиной, которой он по-настоящему дорожил – всего лишь невиданная зверушка, которая его забавляла… пока ещё забавляла. Мне оставалось лишь надеяться, что когда ему всё это надоест, и я обрету свободу. Некстати вспомнилась книга, которую я недавно читала об исходе Белой армии из России… Некоторые офицеры, при отплытии из Крыма, убивали своих коней. Не хотелось бы мне тоже… оказаться таким вот конём. — О чем задумалась? – поинтересовался Соболев, с любопытством разглядывая меня. — О Крыме, — машинально ответила я.— Гмм… — супруг осмотрел мою фигуру. – Не против. Правда, только в конце следующей недели. Я изумленно покосилась на Соболева.— О чем ты?— Отпуск из этого твоего подземелья тебе точно не помешает, — скривился Соболев. – Но одну я тебя не отпущу, так что придется ждать меня.— Какой отпуск? Какое подземелье? – Наш разговор прервал официант. Пока перед нами раскладывали тарелки с едой, я проанализировала разговор, и как только мы вновь остались одни, со смешком призналась:— Прости, пожалуйста, я не про отпуск в Крыму думала. — А про что же? – приподнял бровь Соболев.— Про эвакуацию белой армии из Крыма.Поперхнувшись водой, Соболев с трудом прокашлялся. Сначала в его взгляде мелькнула ирония, затем это лёгкое чувство затмило что-то тяжелое, темное.— Дим… — проблеяла я, страшась его темного взгляда. Соболев недовольно скривился, но напряжение за столом уменьшилось.— У баб обычно дурь в голове, когда их недостаточно трахают, — протянул Соболев, впившись в меня взглядом. Я вздрогнула, а Соболев тут же хрипло рассмеялся – так, будто он только что сказал какую-то шутку.Это ещё сильнее напугало. Целый обед (или очень ранний ужин) я провела как на иголках. Еда была великолепной – что вполне естественно, ведь уровень шеф повара должен был соответствовать уровню ресторана и ценам в нём, но… мне казалось, что я ем безвкусные опилки – до того мне было не по себе.Соболев наблюдал за мной как удав за кроликом, заставляя меня ещё больше нервничать. Наконец, трапеза была завершена – и меня повезли домой.— Надеюсь, тебе понравился сегодняшний день, — усмехнулся Соболев, как только я устроилась на сидении рядом с ним. — Было интересно узнать, что у нас в городе открыли такой современный медицинский центр, — дипломатично ответила я. Соболев усмехнулся.— О, да, мы же собираемся пустить здесь корни, не так ли, дорогая?— Не очень понимаю, что ты имеешь в виду, — повела я плечом, надеясь, что Соболев не станет распространяться о личном при водителе. Зря надеялась.По-хозяйски закинув руку мне на живот, он усмехнулся:— Кто-то обещал мне целую орущую ораву детишек.— Я обещала это тому славному парню – следователю, с которым встречалась, — огрызнулась я. Слова Соболева задели меня за живое, причинив боль. – Не знаешь, что с ним сталось?— Он пошёл на повышение, — рассмеялся Соболев так, будто его враньё не было чем-то из ряда вон выходящим.