«В дружеском кругу своем …» (Вяземский в Петербурге) - страница 6

Итак, путь его лежал в Польшу. Отъезд состоялся 11 февраля 1818 года. Вскоре служба в Варшаве его разочаровала. Он рвется в Москву, в Петербург, ищет поводов для отставки. 21 января 1819 года Петр Андреевич прибывает в столицу. Останавливается опять у Карамзиных, которые вновь, после двухлетнего перерыва, живут у Е. Ф. Муравьевой, на Фонтанке. Николай Михайлович продолжает работу над «Историей государства Российского», поэтому разговоры в доме только о ней. Но взгляды историка и Вяземского на сей предмет расходятся. Правда, верный воспитанник старается не противоречить своему наставнику. Они по-прежнему любят друг друга.

В этот приезд Вяземский встречается с Жуковским, с поэтом Иваном Козловым и, конечно, с Пушкиным, писавшим в те дни поэму «Руслан и Людмила». Однако общение с другом оказалось недолгим: уже 10 февраля Петр Андреевич уезжает обратно в Варшаву. Теперь они с Пушкиным увидятся нескоро: один получит четырехнедельный отпуск только 11 мая 1820 года, когда другой будет уже в дороге, направляясь в южную ссылку.

Многих друзей Вяземский в Петербурге не застал. «Арзамас» закончил свое существование еще в январе 1818 года. Однако отголоски этого братства будут долго звучать в переписке его членов, продолжавших дружить и поддерживать связь, называя друг друга арзамасскими прозвищами. Вспомним пушкинские строки, обращенные к Вяземскому:

Своему дяде Василию Львовичу, тоже арзамасцу, Пушкин адресует письмо так: «Их высокопреосвященству Василию Львовичу Вот» («Вот» – прозвище дяди).

Или из кишиневского письма поэта Вяземскому: «Пишу тебе у Рейна (прозвище Михаила Орлова) – все тот же он, не изменился… он тебе кланяется».

А на Фонтанке у Никиты Муравьева в этот приезд Вяземского постоянные

сходки радикально настроенной молодежи, будущих декабристов. Петра Андреевича тоже потянуло на политику: он мечтает об изменениях в управлении страной, работает над конституцией России, названной «Государственной Уставной грамотой». Ее законченный вариант он представляет Александру I на аудиенции в Каменноостровском дворце. Беседа длится 30 минут, государь им доволен, уверяет, что у России непременно будет конституция, только вот на ее введение пока нет средств.

Вскоре свободомыслие князя, его смелые высказывания в письмах к друзьям стали известны императору, что вызвало царственный гнев и последовавшую за этим отставку. О ней Петр Андреевич узнал в Петербурге из депеши своего начальника Новосильцева. Так неожиданно для Вяземского закончились 3 года службы в Варшаве. При отставке он, не скрывая обиды, отказался от придворного звания камер-юнкера. Ехать в Польшу за семьей и вещами он уже не мог, поэтому, встретив в Петербурге жену с детьми, «отставной чиновник» удалился в Остафьево, где его ждала изоляция и вновь бездеятельность. Друзья к нему не приезжали, из Москвы доходили слухи об установлении за ним тайного полицейского надзора. Добавим к этому еще нехватку средств из-за малых доходов от суконной фабрики и поместий. Добрый Карамзин пытается скрасить положение Вяземского и пишет ему из Петербурга ободряющие слова: «В самом деле, чего не достает для вашего совершенного земного блага… милое семейство… Остафьево… разум, дарование». По мнению старшего друга, этого уже достаточно для полного счастья. И тогда Вяземский всерьез взялся за перо. Его печатают московские издатели. Начался период жизни между Остафьево и Москвой, который продлится до апреля 1830 года.