Если бы тогда Деми знал, что ему предстоит встретиться с Софи, то не стал бы тратить время на других. На слишком состоятельных, хитрых, но не очень понимающих. На таких, как Самоа Бастис.
Конечно, она считала его кем-то большим, чем простой участник их привилегированной группы. Безусловно, Деми было плевать, что она о нём думала. Он никому ничего не обещал. Конечно, её звали Самоа в честь островов, что друзья произносили как Сэмми. Безусловно, как-то раз Деми накурился и ляпнул, что его полное имя такое же странное, и постарался не придавать этому значения. Но Самоа запомнила слова Деймоса. Сэм всегда хотела знать о нём всё.
Она начинала его раздражать. Он сбросил с себя её руки и пошёл дальше. Сэм давно обо всём догадалась. Деми был проклят с самого рождения. Чёртова фамилия, чёртов отец-председатель, чёртова мёртвая мать. И Фобия. Она была в разы хуже остальных. Наивная дура. Когда-то Деймос не уставал повторять ей, что она худшее, что случалось с его жизнью, и, хотя Деми не был с этим согласен, Фобия продолжала выводить его из себя. Тем, что могла жить в семье, полной контролирующих эгоистов, и оставаться собой. Она была единственной, кого не испортил род Медчеров.
Деми всегда думал лишь о себе. И это было правильно, разве нет? Ведь все люди делали тоже самое. В их пустых головах был только Деймос, и он не мог их за это осуждать. Ни тогда, когда приказывал Фобии и Мэри заткнуться, ни после, когда читал статьи о себе. До сих пор он каждый день ищет новости со своим именем. Вот только раньше Деймос хотел удостовериться, что на публике делает всё правильно. Теперь Деми надеялся, что там не будет фотографий, где он старше двенадцати лет.
С того времени многое изменилось. Деми перестал носить школьные рубашки и стричь волосы так же коротко. В третьем Кольце его не узнавали потому, что он начал подводить глаза, проколол уши и заместо брюк стал носить широкие джинсы. Так он сам не видел в себе того милого мальчика Деймоса, но избавиться от него было не просто. На нём ещё оставалось клеймо Медчера.
Конечно. Безусловно. Надоело. Ещё будучи Деймосом, он столько раз повторял эти слова перед репортёрами и друзьями, что они намертво засели в его голове. Но лишь до тех пор, пока он не встретил Софи. С ней все старые привычки забылись, а полное имя принялось сильней жечь язык. Будто бы в первую встречу с ней Деймос хлебнул едкого яда. Конечно, на время его это убило. Безусловно, и Деми тоже.
Галли давно вернулся со школы. Он сидел перед скамьёй и раскладывал на ней цветы. Жёлтые, красные, тёмно-фиолетовые. Изначально подобные на Ньюэре не росли – без жуков, пчёл и бабочек Нью не для кого было стараться. Она никогда не ждала людей, и потому не приготовила для них цветных полей и лугов. Но человек всё исправил. Точнее, это Гвен рассыпала семена в задике за их домом.
– Привет, чем занят?
– Деми! – Галли вскочил с места и, подняв руки, тут же напросился в объятья.
Он всегда был без ума от парня, которого однажды родители привели к нему на знакомство. «Галли, поздоровайся, это Деми». «Он что, мой брат? Мы так похожи». «Я буду им, если ты разрешишь мне остаться». Тогда Галли показалось, что они с Деми были знакомы всю жизнь. Словно бы он уже видел его во снах, а в раннем детстве Деми был его воображаемым другом. Те же чёрные курчавые волосы, та же блеклая искра в тёмных глазах и болезненно-бледная кожа. Они были рождены для того, чтобы однажды стать братьями – так сказал Галли, когда разглядел в Деми погибшего Перси.
