– Метро. Я должна идти.
Мы останавливаемся посреди узкого тротуара. Он заметно нервничает. Бросает сигарету под ноги. Опускает глаза. Мы стоим и как будто чего-то ждем. Люди обходят нас, но без недовольных лиц. Наконец, Давид произносит, указывая на папку:
– Я сегодня передам это адвокату.
– Хорошо. Спасибо, – отвечаю я, силясь понять, что он еще говорит. Телефон. Да, он спрашивает мой номер телефона, при этом, не доставая свой, как он думает его записать? Я пишу в блокноте номер и, вырывая страницу, протягиваю ему. Прячет в карман. Лицо, кажется светлым, он улыбается чуть-чуть, краешками губ.
Осознаю себя уже в вагоне метро. «Это невероятно!» – бьется в голове мысль, эмоции захлестывают. Давид здесь… я здесь… Рим.
Теперь я могу отдаться этому ощущению: существованию в Риме.
Выхожу на ближайшей станции и принимаюсь бродить по городу, пока на оранжевом небе не вырисовываются черные силуэты стоящих в ряд пиний, словно знаки на кофейной чашке.
Весь вечер и полночи я проплакала, сидя сначала на балконе, потом лежа в кровати. Это мое обычное состояние. Меланхолия, которая усиливается всегда от соприкосновения с чем-то прекрасным. Сегодня прекрасного оказалось слишком много. «Troppo» – в итальянском есть такое понятие – «слишком много». Не пытаясь понять, отчего я реву в такой в общем-то счастливый день, я выключила свет и села, прислонившись спиной к высокой спинке кровати. Лежать не было возможности, лежа я задыхалась от слез. Спустя несколько часов включила свет и достала книгу. То, ради чего я приехала сюда. Ради чего меня пригласил на встречу синьор Фаббри, представитель издательства, куда я писала без всякой надежды на ответ.
С обложки на меня смотрели маски, среди которых была маска Дали, который усмехался из-под своих усищ.
Мне ничего не стоило перевести ее за пару месяцев, я это прекрасно знала. Но назвала срок почти в полгода, не знаю почему. Почему меня снова одолела болезненная грусть сейчас, я тоже не знала. Это странное ощущение происходящего во сне и не с тобой, такое знакомое по прошлой поездке в Италию. Что ж… остается лишь подчиниться ему. Слезы высохли. Я прочитала несколько страниц. Потом сами собой глаза закрылись, и я уснула, совсем без всяких снов.
После завтрака я решилась начать работу. Переставила так, как мне это было удобно, предметы на столе. Счастье, что в номере он был: большой, письменный, настоящий. Через пару часов стол уже завалили бумаги, книги, обрывки закладок. Я ощутила себя в привычной рабочей атмосфере. Обожаю ее. Этакий писательский хаос во всем. С чашкой кофе, венчающей его, возвышающейся на самой высокой кипе книг. Звонок. Я не сразу услышала его. Поспешно сохранила документ в ноутбуке. Чуть не уронила чашку с ее постамента.
– Pronto, – говорю в трубку, не зная, кто там, номер незнакомый. Я думала о синьоре Фаббри в этот миг.
– Добрый день.
Голос мягкий, подернутый, будто сигаретной дымкой.
Давид…
Я молчу. Молчу слишком долго. Он тоже молчит, но первый нарушает эту странную тишину:
– Я отдал вчера документы адвокату, он считает, что…
Я не понимаю, что он говорит. Молчу. Он умолкает и потом медленно, как бы вспомнив, что говорит с иностранкой, почти по слогам произносит:
– Мы встретимся?
– Когда?
– Сегодня.
– Где?
Мне не сложно договариваться о встрече, это тема первых уроков. Я спрашиваю, в котором часу и говорю «ладно, до скорого!»
