Паренек в противоположной команде выбил мяч за поле. Мяч приземлился в нескольких шагах от Кейли. Они с Максом оба пошли его подбирать.
Кейли оказалась первой. Она повернулась, кинула Максу мяч – немного неловко, ибо она тоже не была спортсменкой, – и скромно ему улыбнулась.
На короткий, но прекрасный момент у Макса запело сердце. А потом с другой стороны сетки донеслось лошадиное ржанье Грейсона Оливера:
– Прикрывайте яйца, пацаны! Хрен знает, куда этот полетит!
Кейли пошла на свое место в среднем ряду, а Макс поморщился. Настроение у него упало…
– Что ты как маленький, Грейсон? – фыркнула одна из девчонок, отчего Макс почувствовал себя еще более жалким.
Он встал на линию подачи и, взвешивая мяч в руке, оглядел поле.
Все ребята смотрели на Макса – в основном из чувства самосохранения, потому что Грейсон был прав. Никто, даже сам Макс, не мог предсказать, куда полетит этот мяч.
Макс глубоко вздохнул.
А потом с легким щелчком погас свет и зал накрыла тьма, и Макс впервые за четырнадцать лет своей жизни задумался о том, что боги, возможно, все-таки вмешиваются в дела смертных.
– Что, черт возьми, происходит?
Пит Блэквелл в замешательстве покачал головой, разглядывая раскинувшуюся перед ним картину. Они с Дэном шли на запад вдоль магистрали Ньюарк – Джерси-Сити в растянувшемся караване из сотен пассажиров, словно беженцы на войне.
Под влиянием непонятной силы оказались не только поезда, телефоны и самолеты, но и машины тоже. Четыре полосы были забиты автомобилями. Водители стояли на дороге, недоуменно переговариваясь друг с другом, разглядывали пламя и дым, поднимающиеся от обломков самолета в миле отсюда, или тупо пялились в неработающие телефоны.
– Кровь все еще идет? – спросил Дэн у Пита.
Пит сощурился, осматривая лицо товарища:
– Да, немного.
Дэн промокнул распухшую рану скомканной салфеткой:
– Думаешь, придется зашивать?
– Возможно. Зависит от того, как ты относишься к шрамам на лице. На, возьми. – Из кармана куртки Пит достал белоснежный квадратик. – Мой платок.
В ответ Дэн показал свою окровавленную салфетку:
– У меня есть, спасибо.
– Возьми, – повторил Пит. – Серьезно.
Дэн уверенно покачал головой:
– Все в порядке.
У него ныл живот. Дэн подозревал, что боль возникла скорее не от травмы, а от стыда за то, как неловко он вел себя в поезде. Ему хотелось компенсировать это каким-нибудь геройским подвигом, а принимать от другого человека его платок казалось чем-то противоположным героизму.
– Ты уверен, что нам не нужно вернуться и помочь людям с самолета? – спросил Дэн.
– Что ты хочешь сделать? – усмехнулся Пит. – Кровью их залить?
– Не знаю… вывести их в безопасное место?
– Я не думаю, что такое падение кто-то пережил. И даже если я не прав, – Пит потянул за лямки своего рюкзака, – у меня нет ничего, что поможет при ожогах третьей степени. Кроме, может, платка. – И он снова протянул его Дэну. – В котором ты отчаянно нуждаешься. Возьми.
– Мне не…
– Нужно, нужно! Бери! Я перестану чувствовать себя идиотом за то, что его взял. Ношу их с собой уже годы и никогда не использую.
– Ты не высмаркиваешься?
– Высмаркивался бы. Теоретически. Просто никогда не нужно. Ну же, возьми.
Дэн наконец сдался, засунул испачканную салфетку в карман и принял чистый платок от Пита, одновременно удивляясь тому, что у этого человека никогда не течет из носа. В уголке платка синей нитью были аккуратно вышиты инициалы ПДБ.
