Саммит в Рейкьявике. Провал или прорыв?
Мы прибыли в Исландию во второй половине дня 10 октября 1986 года. Что видели из окна автомобиля? Никакой растительности, сплошные валуны, камни. Через каждые 30 минут – дождь. Все время ходят тучи: солнце открылось, закрылось, дождь прошел, и его уже нет. Рейкьявик в русском переводе означает что-то вроде «дымного места». Он действительно будто в дыму, в тумане. Однако то, что видится как дым, на самом деле – пары гейзеров.
На другой день состоялась первая встреча. Наверное, наши протокольные службы в чем-то недоработали – исландские хозяева думали, что переговоры будут проходить в предельно узком составе, и выделили для них небольшое здание – Хёфди-хаус – на берегу океана. Я через двадцать лет ездил в Рейкьявик и снова увидел его. Дом симпатичный, но маловат, и нашим делегациям было тесно. Мы с президентом начали разговор в небольшой комнате, другие члены делегации ждали рядом – кто в соседних комнатах, кто в холле, а кто-то даже на лестнице.
В беседе один на один я сказал Рональду Рейгану, что мы оценили его согласие на предложение о встрече. Президент в ответ подчеркнул, что рассматривает нашу встречу не как конечный путь, а как промежуточную станцию на пути в Вашингтон (и я, конечно, помнил, что год назад в Женеве принял его приглашение о визите в США).
Довольно быстро, как только пришло время излагать наши конкретные предложения, мне стало ясно, что Рейгану, хотя он и был вооружен набором карточек с тезисами для беседы, потребуется помощь госсекретаря Шульца. Предложил пригласить наших министров, Рейган охотно согласился, и к нам присоединились Шеварднадзе и Шульц.
Два дня мы с президентом обсуждали наши предложения. Ночью работали эксперты во главе с начальником Генерального штаба маршалом С.Ф. Ахромеевым и советником президента США послом Полем Нитце. О многом удалось договориться – согласовали основную схему 50-процентного сокращения стратегических наступательных вооружений, нулевой вариант по ракетам средней дальности в Европе. Обсуждали всерьез, а не в пропагандистском ключе перспективу мира без ядерного оружия.
Но большую часть времени заняло обсуждение ПРО – противоракетной обороны. Общая договоренность сорвалась потому, что президент Рейган хотел добиться от меня согласия – здесь я цитирую мои слова по записи беседы – «на то, чтобы предоставить США в период глубоких сокращений и ликвидации ядерных вооружений право в течение 10 лет отрабатывать систему противоракетной обороны в космосе, в полном объеме реализовывать программу «стратегической оборонной инициативы» (СОИ), в то время как мы уничтожали бы наступательный ядерный потенциал». Конечно, согласиться на это я не мог.
В СОИ – или, как ее окрестили журналисты, программе «звездных войн» – было много мифического, недостижимого, нереального. Но наши разработки, касающиеся космоса, показывали, что там могли быть и конкретные, представляющие для нас опасность результаты. Поэтому мы так и реагировали. Если бы гонка вооружений была перенесена в космос – а именно такую картину рисовали Рейгану те, кто увлек его идеей глобальной ПРО – это бы опрокинуло все: с таким трудом найденные критерии сопоставления различных систем оружия, компонентов триады на земле, на море и в воздухе, то, что с таким трудом нам удалось сдвинуться с мертвой точки и находить решения.
