Два дня Шульц и его делегация вели переговоры с Шеварднадзе, Добрыниным, Ахромеевым. Дело шло туго, кое-какие сдвиги наметились только по средним ракетам, остальные темы «зависли».
Это, конечно, бросило тень и на нашу встречу в Кремле. Я вынужден был сказать госсекретарю, что в наших отношениях по-прежнему наблюдается явный дефицит доверия, который мешает находить решения крупных проблем. Тему «шпиономании» я решил не поднимать. Шульц же, очевидно, имел инструкции обязательно это сделать, хотя бы для проформы. Он стал говорить о «чрезмерном уровне деятельности» нашей разведки, о «несметном количестве» подслушивающих устройств. И тут же – то ли в шутку, то ли всерьез – сказал:
– Я сказал вашему министру, что наши разведслужбы восхищены умением, проявленным вашей разведкой.
– Если это так, – ответил я, – то, может быть, в этой области мы могли бы посотрудничать.
Посмеялись. Но, конечно, нельзя было обойтись шуткой. Поэтому я сказал госсекретарю:
– Я думаю, когда встречаются и беседуют политические деятели, не нужно делать вид, что мы – красные девицы. Мы знаем, зачем было создано ЦРУ и чем оно занимается. Вы ведете разведку против нас, этим занимаемся и мы. Скажу больше: то, что вы много знаете о нас, это даже вносит элемент стабильности. Лучше больше знать друг о друге, чем знать мало. Если мало знать, то не будет необходимой стабильности, необходимого доверия, возникнет элемент риска.
– А теперь, – продолжал я, – скажите мне, что нам делать дальше? Ни у одной из прежних администраций в последние десятилетия не было таких возможностей сотрудничества с СССР в целях улучшения положения, как у вашей. А вы их не используете, и время уходит. Мы предпочли бы договориться уже с нынешней администрацией. Ведь у нас с вами есть определенный диалог, личные отношения, определенная мера понимания друг друга. Мы считаем очень важным создать нормальную атмосферу, в которой стало бы возможным сделать наконец шаг к договоренности. Но каждый раз, когда мы делаем какой-то шаг навстречу вам, вы думаете только о том, как бы осложнить дело, как сорвать намечающуюся договоренность.
Времени остается мало. Либо мы придем к договоренностям по каким-то вопросам в оставшиеся месяцы, либо ничего не будет.
Вот так непросто началась беседа. Несколько часов мы и наши делегации разгребали завалы накопившихся проблем. И далеко не все удалось разгрести. По СНВ положение даже осложнилось – американцы снова уводили разговор в хитросплетения «подуровней» по разным категориям ракет. По этому поводу остро поспорили руководители рейкьявикских рабочих групп – Пол Нитце и маршал Ахромеев. По ПРО – никакого прогресса, несмотря на то, что с самого начала переговоров обе стороны признали, что СНВ и ПРО взаимосвязаны. Был момент, когда мне пришлось сказать:
– Если вы пойдете на развертывание ПРО в космосе, то мы не согласимся даже на 50-процентное сокращение СНВ.
Госсекретарь в конце концов подтвердил, что администрация Рональда Рейгана «привержена цели достижения договоренности по всем трем областям», т. е. ракеты средней дальности, СНВ и ПРО. Думаю, это отражало и его личное стремление. Не знаю, удалось ли бы нам пройти весь путь к Вашингтонскому саммиту, если бы не Джордж Шульц. Хочу отметить и роль Колина Пауэлла, занимавшего тогда пост руководителя аппарата президента США, который подключился к переговорам на заключительном этапе.
