Каспар вышел сквозь занавески оттуда, откуда мы пришли. Я не знала, ждал ли он в коридоре или вернулся к Миле и Ведагору.
На мгновение, я задумалась, как она себя чувствует. Мучил ли ее Ведагор в наше отсутствие? Ударил ее еще раз? Пытал ее?
Но, сейчас, я не могла об этом думать, мне и так было, о чем беспокоиться.
Я не смогла расслабиться, ни на секунду, несмотря на убаюкивающее мерцание бархатных занавесок и приветливое тепло ревущего огня.
Я не могла расслабиться, потому что передо мной был мужчина, стоявший лицом к пылающему мраморному камину. На его руке, в черной перчатке, болтался хрустальный стакан, наполненный кровью.
Алый военный мундир до бедер, сшитый серебряными нитями, волосы, цвета самого темного – демонстрация его великой силы.
Между нами не было ничего, что создавало бы преграды, поэтому я смогла увидеть его плотно облегающие угольно-черные бриджи и серебряные ботинки с вырезом по щиколотку.
Он мог бы быть обнаженным и, все равно, от него исходило бы невыносимое, удушающее присутствие власти.
Я это сразу поняла. Он смотрел в огонь так, будто меня, только что, не бросили на диван позади него. Передо мной был сам Бог Мор.
Ногти впились в мягкий вельветовый диван, я задержала дыхание и застыла.
Я нахожусь в присутствии Бога.
Я смотрела на него, ожидая, когда наступит тот смертельный момент, когда он повернется, чтобы посмотреть на меня, и наполнит мое тело смертельным зельем.
Вот так он это сделает?
Своего рода подпись – его вечный след на моем теле.
В рассказах говорилось, что его зелье превращало тело в черно-синий цвет, гнилое и избитое, прежде чем оно делало последний вздох.
От этой мысли у меня сжались пальцы ног в ботинках, и у меня возникло невыносимое желание убежать и воспользоваться ночным горшком.
Я не знаю, заметил ли он меня вообще. Я была всего лишь грязным пятном на свежеобитом диване, на которое не обращали внимания до тех пор, пока это пятно не решили удалить.
Дрожь зацепила меня за крючок. И дело было не в холоде. Не с пылающим пламенем, на противоположной стороне уютной комнаты, поджаривающим мою бледную кожу.
Я задавалась вопросом, был ли это тот самый охватывающий ужас, который испытывали те, кто стоял перед смертью, глядя на своих палачей. Пожалуйста… Я почти выдавила слова, которые должны были остаться внутри меня, в ловушке. Пожалуйста, пощади меня. Прояви милосердие, которого у тебя нет. Прежде, чем я смогла предать себя такой ужасной ошибкой, как разговор с Богом, Мор двинулся с места. Он захватил все мое существо такой обычной вещью.
Мор поднес хрустальный стакан к губам. Я услышала тихий глоток крови…потом почувствовала это.
Гул пульсировал по моим венам. Я закрыла глаза от головокружительной волны, хлынувшей мне в голову. Это было почти так, как будто он пил мою кровь.
Сделав резкий вдох, я перевела взгляд на злобную красную рану на своем запястье. Носовой платок, должно быть, упал, когда Каспар втащил меня в комнату, словно мешок с зерном. Медленно, я снова перевела взгляд на хрустальный стакан, который был в руках Бога.
Это была моя кровь.
И он пил ее, смаковал, как хорошее вино.
Почему?
Но вопросы задавали Боги, а не мы. Не простые смертные, созданные от скуки, давным-давно, и еще не уничтоженные.
Спустя долгое время Бог Мор бросил стакан в огонь.
Я вздрогнула от оглушительного звука взрывающегося кристалла, а затем съежилась.
