Но эти карты были необычными.
На них не было нарисовано ни Отроков, ни Богов, ни воевод, ни цифр.
Внезапно, меня охватила тошнота, и я подумала, что меня вырвет прямо на пышном алом ковре под ботинками.
Отроки не обменивались коллекционными карточками. Они торговали людьми. На лицевой стороне карточек были удивительно точные портреты лиц двух полураздетых мужчин, которые стояли с Отроками – и портреты двигались. Как и настоящие люди, лица на карточках плакали.
И карточки перешли из рук в руки.
Отроки торговали своими слугами и прихожанами, теми, кто отдал свою жизнь за то, чтобы существовать в присутствии этих благочестивых, могущественных существ, как если бы они были не чем иным, как керамикой и тканями.
Мои глаза начали гореть, обещая слезам вырваться наружу.
Это было смешно, и я не собиралась оплакивать незнакомцев. Но, я знала, что это значило для меня.
Если Отроки могли так легкомысленно торговать людьми, которые были к ним привязаны и, даже, любили их, то что мог сделать со мной Бог? Бог, который был мне незнакомцем?
Мне было интересно, захочет ли он вообще, чтобы я, каким-то образом, вернула силу Каспару.
Я вспомнила его слова. Твоя подруга хранит мою силу в своем теле. Я хочу его вернуть.
Возможно, именно этого и хотел Каспар, но можно ли сказать то же самое о Боге? Этот Бог мог бы разозлиться на своего Отрока за то, что он позволил этому случиться, а что, если он решил из-за этого выбросить Каспара на улицу? Я умру гораздо раньше, чем ожидала. В конце концов, это были не просто Боги – они были Чудовищами. И я знала Чудовищ лучше, чем саму себя.
Недалеко от Отроков, которые торговали людьми, Каспар вошел в красную дверь между двумя настенными фонтанами, выходящими в теплый, пахнущий медом коридор.
Пока я не вошла в эти теплые объятия, я не осознавала, насколько мне было холодно. Снаружи была паровая баня, но внутри дворца было такое ощущение, будто морозный сезон повсюду преследовал залы и коридоры, кроме этого места, куда можно было попасть только через определенно зловещую дверь кровавого цвета.
Я обняла себя и попыталась держаться ближе к Каспару.
Стены здесь были темнее, проход стал уже. И хотя тепло и вкус меда в воздухе осмелились убаюкать меня чувством безопасности, в моем сознании зазвучала тревога.
Это был трюк. Потому что человек никогда не может быть в безопасности ни в одной части этого дворца. Каспар резко остановился. Я чуть не врезалась ему в спину. Я схватилась за ребристую колонну, чтобы удержаться на ногах, и наблюдала, как Каспар повернулся ко мне лицом. На его лице застыло жестокое выражение. «После тебя.» Он указал на алые занавески, спрятанные за колонной.
Я оглядела их и не могла не подумать, что ткань, похоже, была испачкана самой настоящей кровью.
«Ээээ…» Я позволила своей руке соскользнуть с колонны.
Широко раскрытые глаза обратились на Каспара, и все, что мне удалось сделать, это оцепенело покачать головой.
Его рот сплющился.
«Аххх!» Я вскрикнула, когда он прижал меня к себе.
В мгновение ока, мои руки были прижаты к бокам, а затем меня подбросило в воздух. Этот бес перекинул меня через плечо, как мешок с зерном. Я не пыталась бороться. Страх парализовал меня. Как только я оказалась через его плечо, Каспар сделал несколько шагов вперед, отдернул занавески и зашел внутрь. Каждый мускул моего тела дернулся.
После столь изнурительных дней, меня бросили на плюшевый диван в золотой комнате.
