В первом ряду поднялся репортер, по залу прокатилось щелканье кнопок, десятки диктофонов начали запись.
Все пошло по знакомой схеме: Экклберри рассказал о грандиозных планах, куда же без них, вскользь упомянул достижения и закончил патриотичными призывами, скандируя лозунги и выбрасывая в воздух сжатый кулак.
«Наверное, возомнил себя рок-звездой!»
Получилось комично. То ли все устали, то ли не разделяли свежих идей. Никто не откликнулся. Может, Экклберри не понял, что журналисты не та публика, которой можно что-либо навязать.
Джессика зевала и вычеркивала вопрос за вопросом, будто минуты на циферблате часов.
– Последний вопрос. Постарайтесь нас удивить, – пресс-секретарь обвел репортеров усталым взглядом. – Да, вы, мужчина в третьем ряду.
Джессика подняла глаза и взглянула на соседа по левую руку. До этих пор он подпирал голову кулаком, о чем свидетельствовало красное пятно на щеке, и рисовал на полях тетради.
«Неужели…»
– Постараюсь развеселить, – Кристофер улыбнулся и поднялся, выпрямившись в полный рост.
Джессика приоткрыла рот, но тут же его захлопнула, интуитивно погладив камеру.
– Кристофер Бейс, издание «Политические ошибки», – голос его наполнился металлом, от прежнего дружелюбия не осталось следа. – Сенатор, у меня несколько вопросов, если позволите.
Экклберри махнул рукой, его жест был господним расположением, и Джессику передернуло. Мысленно она пожелала удачи Бейсу, ведь новички частенько тушевались перед большими шишками. Но Кристофер не выглядел парнем из робкого десятка. В его позе читалась небрежная уверенность, как если бы он прятал козырь до конца партии в рукаве и вот-вот собирался его использовать.
– Сенатор Экклберри, два года назад вы обещали бороться за права женщин на рабочих местах. Как считаете, вам удалось? Вы справились с задачей?
«Этого вопроса не было в списке!» – Джессика перевела взгляд на сенатора, тот пожал плечами и промокнул лоб платком.
– К сожалению, эта проблема не из тех, что решаются в одночасье. Но мы приложили много усилий, чтобы к женщинам относились уважительно.
– Где бы они ни трудились? – уточнил Кристофер.
– Именно так, – кивнул Экклберри.
Джессика поджала губы, сочувственно взглянув на Кристофера. Это была неплохая попытка. Но он вдруг спросил:
– Вам знакомо имя Молли Дэвис, сенатор? Думаете, с ней вы обошлись с уважением?
Лицо Экклберри перекосилось и приобрело пунцовый оттенок. По затылку Джессики разбежались мурашки предвкушения.
– Придерживайтесь списка вопросов! – вмешался пресс-секретарь, но Кристофер продолжил свое наступление.
– Вы знаете, что мисс Дэвис собирается подать на вас в суд сразу по двум статьям?
Зал ахнул. Экклберри сжал кулаки и кивнул помощнику. Тот незамедлительно двинулся в их сторону. Джессика сама не заметила, как включила камеру и навела объектив.
– Мисс Дэвис утверждает, что стала свидетелем получения взятки, и за это вы хотели ее наказать, надругавшись над честью и достоинством. Как вы это прокомментируете?
Сенатор подскочил с места и заорал во весь голос:
– Кто пустил этого ублюдка?
Щёлк! Щёлк, щёлк…
Джессика сфотографировала сенатора в порыве гнева, благодаря за такой ценный подарок небеса. И Кристофера Бейса.
Когда охранник взял ее под локоть, она испугалась. Сердце заколотилось под ребрами.
– Живо на выход! – рявкнул он, а его напарник скрутил Бейса.
– Отпустите, я сама! – Джессика освободилась из железной хватки и вышла за дверь. Потирая место, где недавно сжимались тугие тиски, она прошла к гардеробу, забрала пальто и накинула его на плечи.
