Но тем самым мы выдали себя.
Сейчас сюда, наверняка, несётся не один отморозок, поэтому нужно уйти как можно быстрее.
– Конечно, подождёт. Сейчас я его обратно засуну, – злится Романова, шипя. Да ладно, безобидный котёнок показывает зубки?
– Пошли, – игнорирую её фразу и подгоняю. Понимаю, что идти шустрее она не может, но это жутко раздражает. Беременные женщины сами по себе обуза. Особенно, когда каждую минуту жизнь обоих висит на волоске от смерти.
А если это Олеся, вечно слабая и хрупкая, проблем становится вдвойне больше.
Приходится чуть ли не нести её на себе. Она нетяжёлая, миниатюрная, но... Что-что, а с женщинами в положении дела ни разу не имел. Где взять, поддержать – хрен его знает. Поэтому будет неудобно, но зато эффективно.
Спускаемся по лестнице, слыша, как по другую сторону этажа разносятся топот ног и крики наёмников.
И как они здесь оказались? Узнали, что мы тут?
Я позаботился о том, чтобы заказ убрали из сети, а они всё прут и прут, как мухи на г….
Чёрт!
Романова рядом кряхтит, пыхтит и стонет. Красиво, конечно, звучит, только не вовремя.
– Я сейчас прямо здесь рожу, – если она пытается шутить, то выходит неудачно. Да, почему бы ещё не подбросить проблем и так уже по уши сидящему в дерьме Льву?
Бегаю тут с девчонкой от своры бандитов, лишь бы её не грохнули. Злюсь, но делаю. Потому что выполняю долбанный приказ человека, которого ненавижу всей душой.
Могу кинуть её прямо здесь и сейчас, но человек во мне ещё живёт. Чуть-чуть, самую малость. Не чужая же. Провёл с этой девчонкой почти что два года своей жизни.
Но оно того стоит. Это не такой большой срок, учитывая то, что скоро дойду до своей цели.
А потом перестану быть рабочим классом, возвращаясь к прежнему ритму жизни.
А сейчас, словно нянька, ношусь с беременной девчонкой.
– Терпи, – выходим из дома через запасной выход и идём через сад, над которым так старалась Романова. Только зря. Сейчас он полностью разрушен, будто здесь прошёл не один ураган.
Надеюсь, нашу машину не спалили. Не хочется менять БМВ на то, что стоит в гараже у Романова. Если уж Астон Мартин, то только свой, а не чужой.
Нам везёт. Автомобиль стоит нетронутый недалеко от дома, за каменными стенами забора.
Спешно погружаю Олесю на заднее сидение и сажусь на водительское место. Даю по газам, вспоминая путь до дома доктора Ешевски.
***
– Неси туда! – мужчина указывает на комнату, и я киваю, пока он даёт своим дочерям указания.
Олеся выглядит неважно. Мы ехали сюда двадцать минут, и всё это время девушка кричала, тужась и приговаривая, чтобы я ехал быстрее. Нет, истошно кричала, но пыталась сдерживаться.
А я и так вжимал ногу в педаль газа так, что наверняка словил не один штраф, объезжая потоки машин. Как только ни в кого не врезались – большой вопрос. Но тут удача не обошла нас стороной.
Захожу в отделанную под медицинский кабинет комнату и помогаю девчонке лечь на кушетку. За спиной слышится крик врача Олеси, которому только и доверяла.
Лишь отстраняюсь, чтобы проверить, не привёл ли я за собой хвост, что маловероятно при нашей-то скорости езды, как тонкие и прохладные пальцы хватаются за ладонь.
Поднимаю взгляд на девушку, которая, стиснув зубы, произносит одно-единственное слово:
– Останься, – просит жалобно, отчего в горле встаёт ком. Нет. Что-что, а оставаться с Романовой при родах не собираюсь.
Но её глаза… Тёмные, карие, наполненные слезами, заставляют почувствовать внутри укол вины.
