Меня с моим ребёнком преследуют и будут совершать это дальше. Пока мы не поймём причины.
И, кажется, Лев о чём-то догадался. Нашёл в том завещании, что я мельком прочитала.
И как только мы останемся наедине, попрошу его всё мне рассказать. Жить в неведении последнее, что мне хочется делать…
Но сейчас Вавилова всё ещё нет. Уже прошло два часа, а он где-то гуляет.
Не зашёл, хотя ко мне заглянули даже дочери доктора, поздравляя с пополнением в моей маленькой семье, состоящей из трё…
Двух. Теперь двух людей.
Плохой Лев, который не удосужился проверить свою подопечную. А если нас кто-то похитит? Вломится в окно, схватит, а Вавилов не будет этого знать?
Чёрт с ним, со Львом! Надуваю губы, но сразу же успокаиваюсь.
Но делаю это ненадолго.
Слышу внезапный глухой стук, будто что-то ударяется о стекло. В окне, про которое неудачно шутила несколько мгновений назад, появляется трещина. Красивая, узорчатая, с множеством ответвлений.
Округляю глаза и сама не понимаю, как вскакиваю с кушетки, прижимая к себе сына.
– Ох, черти…
Ешевски ругается, что проникает сквозь дымку страха в мой мозг.
Где бродит Лев, когда он так нужен? И когда меня так колотит от страха?
Внезапно окно разлетается вдребезги. Всё, что успеваю сделать – повернуться спиной, закрывая собой маленькое счастье. Крохотные осколки бьют по ногам, полуоткрытой из-за одноразовой рубашки спины. Врезаются в кожу.
Шиплю от боли, но делаю то, что должна – защищаю своего сына. Меня не волнует игольчатая боль или слабые ноги, на которых еле стою из-за недавних родов.
Сбоку возня, кряхтения и громкие удары. И слышимый скулёж, который не даёт покоя. И привлекающий внимание.
Поворачиваю голову в сторону, когда не чувствую никакой боли. А град из мелких стёкол перестаёт сыпаться на моё тело.
Надеюсь, что это не то, о чём я думаю. Хотя, о чём это я? За мной гонится свора головорезов. И вряд ли окно выбили единороги.
Округляю глаза, наблюдая за открывшейся картиной.
Лев уворачивается от удара какого-то мужика. Хватает его за руку и резко дёргает в сторону, ударяя того о кушетку, на которой несколько секунд назад лежала я.
Ненароком отхожу назад, ступая босыми ногами по осколкам.
Морщусь и выпускаю стон нестерпимой боли.
– Олеся! – громкий и требовательный голос Вавилова приводит в чувства. Поднимаю на него взгляд и слышу указания, которые страшно выполнить: – Беги в машину!
Я не знаю, как это сделаю без Льва. Без него я как слепой котёнок, которого выпустили на улицу. Также умру, не видя ничего перед носом.
Но у меня нет выбора.
Ступаю по холодному полу, и пока Вавилов даёт какому-то мужику тумаков, вылетаю из кабинета.
Но сразу же вскрикиваю. Рядом с лицом, в стену, врезается что-то тяжёлое и падает на пол, гремя.
Пугаюсь настолько, что даже не смотрю назад, только вперёд. Видя, как одна из дочерей Анатолия кидает в бандита очередной предмет, отбиваясь. Тарелка разбивается об него, но мужчине хоть бы хны.
А потом я делаю то, на что никогда бы в жизни не пошла. Но сейчас, когда в моих руках сын, не собираюсь рисковать им. Я не готова потерять его, только увидев.
Несусь вперёд на трясущихся от страха ногах и буквально вылетаю из дома. Бегу туда, где была оставлена машина, и не вижу вокруг ничего. Даже не слышу, потому что в голове только стук собственного сердца.
И плач. Детский плач, от которого в груди всё разрывается на части.
Внезапно всё останавливается. Мысли и даже органы, перестающие функционировать.
