— Вот.
— Что это? — выразительно изогнул бровь глава тайной канцелярии.
— То, о чем вы сейчас будете меня спрашивать.
— Да? — Взглядом попросив разрешения и получив в ответ кивок, ресс не спеша подтянул ее к себе, открыл и, прочитав пару предложений, хмыкнул.
— Да, — подтвердил господин Увлиш. — То самое анонимное письмо, из-за которого я и заинтересовался делами нашего коллеги, генерала Сорвени.
— Знаете, я начинаю завидовать вашему ведомству...
— Почему? — охотно клюнул гость на нехитрую приманку, поддерживая игру.
— Ну, если вы так внимательно рассматриваете каждую анонимку, — хозяин кабинета, дочитав до конца, закрыл корки и чуть отодвинул их от себя, — видно, у вас их совсем не так много, как в нашей конторе.
— Нет, каждую мы так, конечно, не рассматриваем, — слегка неестественно улыбнулись ему в ответ. — Но тут все же речь о министре...
— Так я именно об этом и говорю, — кивнул ресс. — К нам такая писанина мешками идет, читать не успеваем. И большая часть, как ни странно, именно на министров. Хотите, покажу те папки, где на вас лежит? За, скажем, последний месяц, не позже? А то слишком тяжело таскать будет.
— Э-э... Не стоит. — Улыбка господина Увлиша еще чуток облиняла, став совсем натянутой. — Я вам верю. Но у нас своя специфика. Нам такое все больше на соседей пишут. Иногда на родственников...
— Понимаю, да, — не сразу, но все-таки подхватил провисшую нить беседы Ретен, приходя на помощь коллеге. — Наверное, вас оно в самом деле чем-то привлекло.
И вдруг резко подался вперед:
— Чем же?
— Э-э... — От неожиданности министр дернулся и отпрянул, до конца провалившись в кресло, ставшее совсем уж некомфортным. После чего позволил-таки недовольству просочиться в голос: — Говорю же, тем, что речь шла о главе военного ведомства. О его семье.
— Ладно, зайдем с другой стороны. — Ресс продолжил сверлить собеседника взглядом. — Как к вам попала эта бумага?
— Н-ну... — тот растерялся, но немного. — Почтой пришла. Вероятно.
— Я спрашиваю, кто ее принес лично вам? Или вы просматриваете всю почту министерства?
— Нет, конечно. Только самое важное. Секретарь собирает это в папку и кладет мне на стол.
— Поня-а-атно.
Ретен очень любил это слово. Не выражавшее ничего конкретного, но навевающее массу подозрений о том, что же этот беловолосый зануда понял на самом деле. Работало почти всегда и почти со всеми, но, увы, не сегодня. Министр, наоборот, подобрался, взял себя в руки и в очередной раз попытался устроиться на своем пыточном насесте поудобнее. Видать, тоже знал этот немудрящий приемчик — коллега, как-никак. Почти.
— Что вам понятно? — поинтересовался он резко и недовольно.
— Ну, к примеру, что лежало это послание в папке у вас на столе... толстая, наверное?
— А?
— Папка, спрашиваю, толстая? И не говорите, что я ошибаюсь, а то снова начну завидовать вашему ведомству. У меня, например, вот. — Ресс ткнул в массивные корки, занимавшие весь угол столешницы. — А ваши?
— Нет, не завидуйте, не стоит, — ощутимо расслабился господин Увлиш. — Моя даже побольше будет. И каждый день словно пухнет, хотя бумаги из нее регулярно сортируются.
— Вот именно, — почти с ненавистью глянул на своего бумажного монстра ресс, в этом вопросе абсолютно солидарный с собратом-министром. — Словно плодятся они там.
— Точно. Как кролики, — хохотнул тот в ответ, полностью откинувшись на спинку кресла и даже умудрившись найти более-менее удобную позу. — Но в этом случае неожиданную помощь мне оказал господин Итарули, случайно зацепивший папку и опрокинувший документы на пол. Вот тогда-то, сгребая их обратно, я на это письмо и наткнулся.
