В первых рядах партера - страница 4

До них были сказки и повести, которые брал в детских библиотеках, где работали душевные люди, приобщавшие нас к книгам. Библиотеки, пусть и небольшие, были в шаговой доступности. Подолгу засиживался в них. С тех детских лет моя любовь к книгам – хранителям культуры и глубокая почтительность к библиотекарям.

Люблю классику – отечественную и зарубежную, мемуарную литературу, историческую. Как-то прочел: «Книги – таблетки от тупости». Печатали книги огромнейшими тиражами, цены были доступными. Тогда было положено начало домашней библиотеке. В ней много авторских экземпляров с любезными дарственными надписями, которые, естественно, допускают преувеличения, но тем не менее…

Уйдя из большой политики и получив много свободного времени, окунулся в свою годами пополнявшуюся библиотеку. Давно замечено, что кто много читает, рано или поздно берется за перо.

Читая классиков, нередко удивлялся: точно мои раздумья и мысли, но первыми высказали их именно они… Не существует другого противоядия от низостей человеческой натуры, кроме сомнений и хорошего вкуса, которые находим в произведениях литературы. Прочел немало фундаментальных книг, поучительных не только для тех, кто интересуется политикой, но особенно для тех, кто ее делает, – у последних не всегда хватает времени для такого чтения. А жаль!

Чем больше углубляюсь в человеческую историю, тем сильнее нарастает понимание того, насколько не теряют своей актуальности и для нас, сегодняшних, наставления древних. Вот, например, строки из «Дистихов Катона» (латинская поэзия, III век):

Полны жизненной мудрости «Повесть об Ахикаре Премудром» (папирус конца V века до н. э.), «Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова» (написана в 200–170 годах до н. э.), «Книга притчей Соломоновых», произведения других мыслителей.

Несмотря на игнорирование накопленного человечеством опыта, люди все же берутся за перо, излагая мысли о прожитом, о том, что волновало их. Двигает ими прежде всего чувство ответственности, а отнюдь не честолюбие или амбиции: «Verba volant, scripta manent» («Слова улетают, написанное остается»).

Когда очевидцы молчат, рождаются легенды. Вот, например, как иногда излагается история.

В первую годовщину Октябрьской революции Сталин опубликовал статью, в которой говорилось: «Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского Совета т. Троцкого. Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Совета и умелой работой Военно-революционного Комитета партия обязана прежде всего и главным образом т. Троцкому».

В пылу борьбы с троцкистской оппозицией в 1924 году Сталин уже писал: «Должен сказать, что никакой особой роли в Октябрьском восстании Троцкий не играл и играть не мог. Будучи председателем Петроградского Совета, он выполнял волю соответствующих партийных инстанций».

Кому же принадлежала эта «особая роль?» На этот вопрос находим ответ у Сталина в 1938 году: «16 октября состоялось расширенное заседание ЦК партии. На нем был избран Партийный центр по руководству восстанием во главе с товарищем Сталиным. Этот Партийный центр являлся руководящим ядром Военно-революционного комитета при Петроградском Совете и руководил практически всем восстанием»