– Буря в Харахти? – Ситник недоумённо посмотрел на чистый горизонт.
Не сговариваясь и он, и Лебедев задрали головы к ясному небу.
– Оказывается, на район стремительно надвигается песчаная буря, – сообщил профессор. – Ночью пришло предупреждение. Но что меня удивило – синоптическая карта была составлена и отправлена вчера днём.
– Странные дела вокруг нас творятся, – озадачился Ситник.
Лебедев цепким взглядом обошёл его лицо.
– Может ли так сильно ошибаться современная высокоточная аппаратура? – Закрыв глаза, он потёр переносицу и хлопнул молодого коллегу по плечу. – Идём на раскоп, пора заняться делом.
Над лабиринтом раздавался характерный шум: лязг и деликатное постукивание археологических инструментов, шелест от просеивания песка, деловитые переклички и злое бурчание рабочих, перемещающих отвалы.
Многовековой окаменевший слой потихоньку сдавал позиции, уступая настойчивости маленького геологического молоточка. Забыв обо всём на свете, Вадим полностью погрузился в работу, пока его не отвлекли беззаботные смешки поблизости. Он машинально поднял голову, оторвавшись от своего занятия. В соседнем проулке сидели Лин и пижонистый молодчик. Парочка в порыжевших от песка комбинезонах аккуратно обметала кисточками осколки древности, извлечённые из вскрытого пласта, и о чём-то оживлённо болтала.
«Так вот почему вы, Алина Николаевна, перестали докучать родному дяде своими глупыми хотелками».
Причина резко возросшего интереса профессорской племянницы к работам на раскопе стала для Ситника слишком очевидной.
Пижонистый красавчик поднял очередную находку и сдул с неё ржавую пыль. Затем потёр находку о комбинезон и, передав Лин, что-то сказал. Девушка прыснула со смеху. Парень обнажил в улыбке ровные белые зубы.
«Вот мудила! – вспыхнул Ситник. – Да он просто ест её глазами. Свали на хрен!!» – хотелось ему заорать.
Но он осёкся. Лин внезапно подняла на него взгляд, мгновенно вогнав в краску. Пижон повернул лицо, и теперь они оба смотрели на Вадима с недоумением.
Ситник пригнул голову и собрал непослушными пальцами инструменты. Взметая ногами мягкий песок, он торопливо взобрался на насыпь и спрыгнул с другой стороны лабиринта.
– Вадим? – настороженно позвала Лин. Кутаясь в шерстяной плед, она вошла в шатёр и опустила полог. – Ты хорошо себя чувствуешь? На тебе просто лица нет. Я ещё днём заметила.
Ситник свирепо глянул на девушку и тут же опустил глаза на планшет.
– Нормально, – буркнул он и попытался сосредоточиться на первоначальной схеме лабиринта. Но линии начали предательски скакать и расплываться.
Щелчком свернув карту, Вадим откинулся на спинку стула и потёр шею. Место укуса припухло и нестерпимо зудело. Вдобавок прибавилось неприятное жжение. Болезненная гримаса археолога не осталась незамеченной девушкой.
– Что там у тебя? – подошла она ближе.
– Ничего. Москит укусил.
– Дай посмотрю.
– Я же сказал, обычный укус, – огрызнулся Ситник, отстраняясь.
Лин настойчиво отвела его руку и нагнулась. В расстёгнутом вороте рубашки он близко увидел манящую впадинку между ключицами. Потом блестящий каштановый локон, свесившись, лёг ему на лицо, и тонкая смесь цветочного аромата и нагретой солнцем чистоты защекотала нос. Девушка изучила ранку, чуть надавив пальцами по краям, и заглянула в глаза Вадиму. В её собственных глазах при этом дрогнуло беспокойство.
– Этот москит был размером с шершня? – спросила она. – С чёрно-жёлтыми крыльями.
