Ситник продолжал упрямо молчать.
– Вадим, ты себя в зеркало давно видел?
– Че-го?
Лин приподняла край пледа и вытащила из кармана шорт мобильник. Сделав фото, развернула экран к Ситнику.
– На, смотри.
– Ну и что я должен увидеть? – безразлично спросил тот, но телефон взял.
На шее красовалось припухшее багрово-синюшное пятно с выступившей кровянисто-гнойной каплей. Вадим поморщился – неприятно. Но в остальном всё то же.
– В чудовище вроде не превращаюсь. – Он повертел изображение и так, и эдак. И вдруг подался вперёд, вцепившись в мобильник двумя руками. – Ох ты ж!
Его светло-голубые глаза поменяли цвет. Радужка практически исчезла, выдавленная непомерно расширенными зрачками. Таких не бывает даже в густой полутьме.
– Вадим, это Пустынный Табанус[10]. Я знаю, что это такое. Не смертельно, но приятного мало. Тебе нужно срочно сделать инъекцию, пока токсин не распространился по всему организму. Иди к Марго, у неё есть нужные препараты.
– Это обязательно? А если ничего не делать?
На лице Лин отразилось сочувствие.
– Ну-у… сначала будет сильно болеть, – стала она объяснять. – Но это полбеды. Он вызывает галлюцинации. А ещё были случаи, когда из-за странных видений человек начинал вести себя неадекватно. Так что не затягивай, лучше иди прямо сейчас, твой укус уже гноится. А то пошли вместе.
Она плотнее запахнула плед и помотала головой, отбрасывая волосы назад.
– Я сам схожу, – пробормотал Ситник и придвинул к себе карту. – Сейчас только закончу.
– Как хочешь, – дёрнула плечом Лин и пошла к выходу. – Смотри не забудь.
Помахав на прощанье рукой, она выскользнула наружу.
Выждав с четверть часа, Вадим встал и потянулся, разминая спину.
«Токсин, галлюцинации, – усмехнулся он, вспоминая, как обнаружил утром в волосах песок, – так, может, и не было ничего? Интересно, многих успел покусать этот долбаный табанус? Или мне одному повезло?»
Но стоило ему вспомнить длинные кривые царапины на баке с водой, которые видели все, не только он, как чувство облегчения улетучилось.
Нахмурив брови, Ситник натянул куртку, загасил лампу и вышел на свежий воздух.
На небе сияли далёкие звёзды. Но луна уже поднималась, затмевая их хрупкий призрачный свет. В разных концах лагеря мерцали неяркие огоньки – до приезда профессиональной охраны решено было выставить для надёжности целых четыре поста по два человека. Пусть и в ущерб основным работам, но, как говорится, безопасность превыше всего. Как надолго – пока неизвестно. Выйти Лебедеву на следователя так и не удалось, да и тот где-то задерживался.
Вадим постоял немного, наслаждаясь вечерней прохладой, сунул руки в карманы и прогулочным шагом направился к Ланской. От палаток, где жили наймиты, раздавалось басовитое бормотание и лязг металлической походной посуды. Иногда кто-то позволял себе смех, правда, сдержанный, всё же ситуация не располагала к веселью. В профессорском шатре сошлись в баталии два голоса: возмущённый – Лин и менторский – пожилого учёного.
«Убеждает», – подумал Ситник.
Из дальнего угла лагеря, где стоял шатёр Ланской, лилась тихая блюзовая мелодия. Томная композиция, наполненная бархатной чувственностью и налётом тревоги, плыла над вечерней пустыней.
Перед носом молодого археолога неожиданно откинулся полог.
– Будущий профессор Ситник?
Ланская смотрела на него с загадочным сиянием в глазах.
– Мне требуется ваша помощь… – начал Вадим.
