Маргарет встала, направилась к двери, игнорируя молчаливый вопрос Джейн. Вышла в коридор – и столкнулась с ним. Их глаза встретились. Прошептав: «Джон…», она сползла по стене. Мне не было никакого дела до Джона и до сходства с ним Мартина, но словно захлестнуло горячей волной. Маргарет отключилась, и я вместе с ней погрузилась во тьму.
Пробормотав невнятное немецкое ругательство, Мартин осторожно похлопал ее по щеке. Потом еще раз, уже сильнее. Рука скользнула по ее шее, пару секунд помедлила на груди.
- Эй, кто-нибудь! – крикнул он, но ответа не дождался.
Возможно, он хотел пойти за помощью, но тут Маргарет пришла в себя. Мартин помог ей подняться и повел по коридору к комнате. От руки, которой он поддерживал Маргарет, разливалось жгучее тепло. Это было мое ощущение – не ее, потому что шло не от тела, а от мыслей.
Она шла по коридору, не глядя на Мартина. Но это было и не обязательно. Он нисколько не изменился. Поношенное серо-коричневое немецкое платье с множеством разрезов, черный плоский берет с тусклой пряжкой, башмаки «коровья морда»**, сума на поясе. Прямые волосы, подстриженные немодной уже прической «кольбе» с короткой челкой, закрывали шею.
На портрете, который я нашла в интернете, у тридцатипятилетнего Бернхарда была довольно длинная борода, но в молодости он брился гладко. Сочетанием светлых волос и карих глаз, не слишком изящными чертами лица: крупным носом, тяжелым подбородком, широкими скулами – Мартин действительно напоминал Джона Брэкстона. Но по сравнению с двадцатилетним юношей он выглядел изрядно побитым жизнью - и пороками? - мужиком.
Мартин вызывал у меня антипатию с того самого момента, когда эта встреча произошла впервые. Мне никогда не нравился такой типаж, но он и сам по себе был довольно неприятным. Чувствовалась в нем какая-то холодная наглость, но не трусливая, как у Калпепера, а идущая от ощущения вседозволенности. Он сколько угодно мог прикидываться бедным ремесленником, но было очевидно: это всего лишь маскарадный костюм.
Мартин производил впечатление человека, который привык брать свое, добиваться желаемого любой ценой, перешагивать преграды и отбрасывать без сожаления ставшее ненужным. То, что он смиренно мыл кисти для Гольбейна, было всего лишь прихотью, игрой, которую можно закончить в любой момент.
Я не раз задумывалась о том, действительно ли Мартин любил Маргарет, хотел вернуться, жениться на ней? В той книге, которую я нашла в интернете, было написано: ходили слухи, будто в Англии он влюбился в некую придворную даму, но не смог на ней жениться, поскольку она умерла. Имелась ли в виду Маргарет? К тому же этот слух мог запустить и сам Мартин в качестве отмазки от женитьбы: отстаньте от меня, я скорблю по своей вечной любви. Ведь летописи Баден-Дурлаха о супруге маркграфа Бернхарда IV не упоминали. Хотя нет, у наследника такой номер не прошел бы, у его холостого статуса должно было быть другое объяснение.
И вот Маргарет шла по коридору рядом с ним, а я волновалась, как девочка на первом свидании. Все это уже было со мной. Недавно. В реальной жизни. Не в прошлом – в настоящем.
Промелькнуло в памяти: Стэмфорд, ясный теплый вечер, мы с Тони идем по узким улицам, иногда сталкиваясь руками, и каждое такое прикосновение – как разряд тока. Короткие взгляды, которые мы бросаем друг на друга, тут же отводя глаза. Беспричинные улыбки…
