Странно, но сожаления совсем не испытывала. Хотя... здесь я была занята делом, а теперь снова буду думать, чем разнообразить жизнь. Вон Элис вчера писала, что у нее дел прибавилось в связи с каким-то праздником, да ещё король Бранен собирается в Даринскую Пустошь с визитом. Ой, кажется, они что-то там между собой не поделили - я имею ввиду подругу и короля.* Элис не очень охотно рассказывала, поэтому я не настаивала на подробностях. Хотелось попросить совета, как вести себя с Хорстером, но любые упоминания кираля почему-то блокировались магией земель. Все, что я могла написать подруге, получалось скомкано и не показательно, словно у меня вообще не произошло никаких событий.
В коридоре послышался шум, детский плач и причитания кезатины Меты. Потом ещё Старший Лекарь что-то сказал, и плач усилился троекратно, а кезатина Мета даже кого-то принялась ругать, причем этого кого-то я даже из-за закрытой двери пожалела.
Любопытство затягивает, словно трясина: вроде только-только была на ровном сухом месте, а через мгновение уже и дверь открыла и детей утешаю, всех троих.
Их котенок попал под копыта лошади. Жалко его. От маленького пушистого комочка осталась только шкурка, вся улитая кровью, и косточки, которые были переломаны почти все.
Я так понимаю, Старший Лекарь предложил животинку упокоить, за что и поплатился: кезатина Мета чем-то успела приложить мужа. Но лекаря понять можно - котенок уже итак не живой, просто детям же не скажешь, что они держат в руках трупик.
Рыдающие мальчики, а это были сыновья Старшего Лекаря и кезатины Меты, отказывались оставлять котенка у отца и уже уходили, когда я выглянула.
И вот я пытаюсь успокоить детей, а мне в руки с надеждой суют этот перемолотые комок шерсти и просят срастить кости, как я сделала это совсем недавно - об этом уже и дети в курсе.
И что мне делать? Взять трупик мне не дали - так и держат в руках, а сказать, что лечение уже бесполезно, не могу - в горле пересохло, и кашель принялся мучить. И ещё три пары глаз смотрят с такой надеждой, что у меня спина взмокла, а сердце болезненно сжалось. Я уже приготовилась сказать горькую правду, тем более в коридоре уже собрались все лекари и подмастерья, как из комка раздалось болезненное слабое мяуканье.
Ох, ты ж, чтоб тебя! Я чуть заикой не стала. Но тут же вдруг осознала, что раз котенок ещё жив, то побороться за него можно.
- Неси-ка ты его в кабинет и не уходи - будешь мне помогать,- кивнула я старшему из мальчиков, который продолжал сжимать комочек в руках. Только сейчас заметила, что от рук мальчика уходят к котенку слабые магические нити, которые и смогли поддержать такую хрупкую сейчас жизнь.
За нами в кабинет решительно вошли и младшие мальчики, а следом и вся толпа лекарей. Какие же они все любопытные!
- Тебя как зовут?- спросила мальчика, помогая ему укладывать комочек на рабочий стол, смахнув между делом те немногие бумаги, которые тут еще остались.
- Джедо,- ответил мальчик и шмыгнул носом. На вид ему было лет семь, по царапинам на носу, локтях и костяшках стало понятно, что передо мной тот еще задира, который предпочитает решать дела кулаками, хотя магия у него проявляется достаточно сильно – нити к котенку, хоть и тонкие, крепко тянулись и держали жизнь.
- Ты когда-нибудь так делал раньше?- спросила мальчика, кивая на нити, а сама принялась обезболивать и усыплять хрупкое тельце.
