– Г-где ты был, Гектор? – Вира изо всех сил старается не дрожать.
Гектор молча проходит по комнате, даже не взглянув в сторону гостьи. Всем своим видом он дает понять, что недоволен.
– Сегодня у тебя поиски, забыл? – Вира задает второй вопрос, не получив ответа на первый. Мысленно она проклинает себя за то, что все это затеяла: «Теперь уже поздно… Придется все ему сказать».
– Ты что-то хотела? – спрашивает Гектор, стягивая часы с запястья. – Я ложусь.
– Будешь спать в одежде?
– Тебе-то что?..
– Надеюсь, ты не меня стесняешься?
Будто не услышав, Гектор поворачивается к Вире спиной, заводит метроном, ставит его на прикроватный столик, как есть – в куртке и джинсах, ложится на постель, подкладывая длинные пальцы под голову и медленно закрывает глаза.
– Что ты с собой делаешь? – Вира не отрывает взгляд от Гектора. – Зачем так себя изматываешь? Тебе ведь нужно… совсем другое.
– Позволь мне самому решать, что мне нужно, – басит Гектор в ответ, не открывая глаз. – Ты за этим пришла? Я ведь, кажется, просил тебя не приходить сюда, как к себе домой.
– Я беспокоилась.
– Не стоит.
– Завтра годовщина смерти Вадима. Второе июля. Ровно десять лет прошло. Мы с Сонорой собираемся навестить его родителей. Не хочешь составить компанию?
– Хочу. Составлю. Только будь добра, уйди. Ты меня отвлекаешь.
– Ну, Вадим был прежде всего твоим другом…
– Моим, моим…
– Не зря ведь ты так печешься о его сестре…
– Вира, что тебе нужно?
– Я все знаю!!! – Вира отчаянно вскрикивает. – Я была… – она начинает мямлить, – была на выпускном Агаты неделю назад… Я все видела, Гектор…
Тот медленно оборачивается, не столько для того, чтобы посмотреть в глаза Вире, сколько для того, чтобы увидеть цвет окружающей ее оболочки. «Цвет небесной синевы…»
– Ты о чем? – невозмутимо спрашивает Гектор.
– Агата убила своего учителя… того художника, Вильчука.
– Так-так… И ты видела нападение?
– Нет.
– Тогда почему ты решила, что это сделала Агата?
– Больше некому. Такое не мог сделать обычный человек, ты и сам знаешь, – Вира нервно оттягивает ворот блузки, словно чувствует удушье. – Скорее всего, агрид Агаты совершил нападение в момент сильного голода, – продолжает она. – Агрид полностью истощил Вильчука: у того даже оберег отсутствовал… Кроме того, предсмертное письмо Вильчука посвящено Агате. Скажи спасибо, что я успела вовремя забрать письмо, чтобы не посыпались ненужные вопросы, а вместе с ними не появились агенты Вершителя, – Вира выпаливает все на одном дыхании и выжидательно смотрит на Гектора. Тот нехотя приподнимается:
– Будь добра, раз уж ты здесь, завари мне чайку покрепче и… могу я взглянуть на письмо?
Вира рывком хватает свою сумочку, достает конверт, послушно протягивает его Гектору и буквально выбегает из комнаты. Глянув ей вслед, Гектор начинает читать.
Автор письма не был знаком ни с Гектором, ни с Вирой, более того, не видел их ни разу в жизни, при том, что этим двоим было известно о нем практически все.
В предсмертном письме Андрей Вильчук – художник и школьный учитель, ко всеобщему ужасу покончивший жизнь в день выпускного бала, рассказывал о том, что был без ума от своей ученицы – девушки с необычайным (по его словам) талантом к рисованию. Никто не знал об этой любви. Даже сама Агата едва ли подозревала об этом. Андрей тщательно хранил свой секрет, не сомневаясь – чувство к девушке, постигающей основы искусства в его мастерской, часами просиживающей за мольбертом, вызывавшей восхищение и занимавшей все его мысли, никогда не будет взаимным.
