Я медленно замедлила шаги, позволяя небесной воде промочить меня до нитки. Да, пусть. Чем сильнее я промокну, тем быстрее заболею и окажусь в больнице. Это было бы хоть какое-то облегчение. В больнице хотя бы не нужно было бы общаться ни с кем. Как медленно я бы ни старалась идти, ноги всё равно уверенно вели меня к дому, как будто они знали, что лучше не медлить.
Развалюха трехэтажка, из которой давно пора было бы отправить всех жильцов восвояси на улицу, уныло стояла перед моими глазами. Около входа валялись несколько бутылок – свидетели одной из многих пьянок, что проходили на лестничной клетке. Я тяжело вздохнула, наполняя легкие холодным воздухом, и сделала шаг вперед. Поднявшись на первый этаж, я остановилась перед дверью своей квартиры. Ключ цеплялся за кольцо, как будто тоже не горел желанием открывать эту бездну.
Перед тем как вставить ключ в замок, я немного помедлила. Все это было так знакомо и так ненавистно. Темнота окутывала меня, художник-подсознание разгуливал с кистью в руках, рисуя картины, которые я бы предпочла не видеть. Старомодная мебель, обитая пылью и, возможно, меланхолией, никоим образом не радовала глаз, а напротив – обрывала любые иллюзии о нашем «счастливом» доме. Запах мухоморов приобнял меня, заставив на мгновение задуматься, не запуталась ли я в своей жизни, как в паутине из старых обид и разочарований.
Я прикусила губу, терзаясь внутренними конфликтами. На одной чаше весов оставалась мечта о нормальной жизни, на другой – здравый смысл, мягко шептал «Убирайся, пока не поздно». И всё же, как всегда, у меня не было шансов: если моя мать снова начнет свои песни под гитару на тему «я люблю лишь алкоголь», я, как дура, в очередной раз покину это место в поисках тепла у Хлои.
Дверь скрипнула, словно старая бабушка, желающая рассказать мне очередную ужасную сказку. Я шагнула внутрь, и меня встретил отворот, точно такой же, как место, откуда я сбежала: запах перегара и сигарет сливались в единый, обжигающий коктейль. Если бы можно было обойтись без этих ароматов, я бы, наверное, оставила свои ботинки у двери, но в этом доме к чистоте не принадлежала вера.
Я услышала приглушенные стоны из кухни, но, честно говоря, ничего не могла с собой поделать. Как могла в этом доме позволить своим инстинктам заставить меня сбежать? Не снимая обуви, я прокралась к двери, потянувшись за ручку, словно это был щит, который откроет мне волшебный мир. Я слегка приоткрыла ее, и зрелище, которое предстало передо мной, перехватило дыхание.
На кухне моя мать, решительно игнорируя все нормы приличия, скачет на жирном мужике, как будто это единственное, что имеет смысл в жизни. Да, боже, блять, что со мной не так? Меня не покидало это чувство, что много лет назад перед своим рождением я выбрала неправильную жизнь, и теперь расплачивалась за все накопившиеся ошибки.
– Привет, мам. Снова вечер задротства, да? – не удержалась от язвительного комментария, радуясь, что у меня хоть что-то осталось в запасе – черный сарказм.
Она обернулась, не совсем понимая, кто стоит у двери. Увидев меня, вымученный стон тут же оборвался, а жирный мужик, похоже, не понимал, что у него впереди финал аморального спектакля. Подумать только, у нее, наверное, был выбор, куда потратить свою жизнь, а она выбрала это… Это, что-то в примитивной степени свободы.
Я взглянула на неё, и в её глазах мелькали больше не призраки, но тьма, абсолютная заброшенность. Она не замечала, что её единственная дочь растёт среди разрухи старого дома и дел на уровне «снег растаял, и твоя жизнь с ним».
