Теперь никто больше в Европе не предлагал всерьез послать армию на Восток. Пройдет еще сто лет, прежде чем в Азии снова увидят алые кресты, – но тогда они будут нашиты на паруса тех, кто придет морем.
Совершенно неожиданно, но они отплывут с самой западной оконечности известного мира.
Крестовые походы начали рыцари Пиренейского полуострова, но полтора века они были слишком заняты, сражаясь с исламом у себя дома, чтобы ринуться в бой за Святую Землю. Но к середине XIII столетия христианское завоевание аль-Андалуса продвинулось уже достаточно далеко, и слишком многие рыцари были слишком заняты войнами друг с другом за новые территории, чтобы обращать внимание на то, что творится в остальном мире. Однако вскормленный ими крестоносный дух никогда их не покидал, и их не тяготило бремя поражений на Востоке, повергшее в уныние остальную Европу.
Когда в XV веке новые правители Пиренейского полуострова начали мечтать о большем, они смотрели через Гибралтарский пролив на Африку и земли своих бывших хозяев. В данном случае не было никакой внезапной лихорадки завоеваний, какой прежде в них никто не заподозрил бы. Вначале ими руководила та же ненависть к исламу и та же жажда его богатства, что и святыми воинами до них. Но, нащупывая каждый шаг, череда неординарных правителей объявит новый крестовый поход, который приведет их на другую сторону земного шара.
Король Жуан Португальский размышлял, как посвятить в рыцари трех старших своих сыновей на манер, подобающий наследникам амбициозной новой династии.
Португалия была самым западным из пяти так называемых Королевств Испании, возникших на волне испанских крестовых походов. Три из оставшихся четырех – Кастилия-и-Леон, Наварра и Арагон – были христианскими, и только одно, Гранада, – мусульманским. Более ста лет отряды закаленных, фанатичных воинов сражались, чтобы выковать новую страну из старых земель аль-Андалуса, лишь с незначительной поддержкой крестоносцев из Северной Европы [92], задерживавшихся тут на пути в Святую Землю, и люди этой страны люто гордились своей добытой тяжким трудом независимостью. Папа римский достаточно рано признал Португалию и дал ей божественное соизволение отвоевывать земли у мавров, и ее правители считали себя верными союзниками Рима. По утверждению одного королевского хрониста [93], «Господь повелел и пожелал устроить Португалию ради великого таинства служения ему и ради возвышения святой веры».
Божьим велением или нет, но это была первая христианская страна на диком западе Европы. Король Педру I, в разные времена носивший прозвища Справедливый, Мстительный, Жестокий и Влюбленный-до-Конца-Света, после того как приспешники отца застали его в укромном месте для свиданий и обезглавили его любимую метрессу, прекрасную кастильку по имени Инес де Кастро, обезумел настолько, что, едва взойдя на престол в 1357 году, разыскал убийц и смотрел, как им вырывают сердца – одному через спину, другому – из груди. Несколько лет спустя он приказал эксгумировать останки Инес, завернуть в королевские облачения и посадить рядом с собой на трон. Он заставил придворных выстроиться в очередь, и по его ужасному крику «Королева Португалии!» они должны были один за другим поцеловать костлявую руку. Наследник Педру Фернанду Прекрасный был не многим лучше. Нарушив обещание жениться на наследнице престола Кастилии, самого крупного соседа Португалии и ее заклятого недруга, он взял себе женой прекрасную, но замужнюю Леонор Телеш. Свою головокружительную карьеру преступницы Леонор начала с того, что уговорила мужа сестры убить эту самую сестру, упирая на ее неверность, а когда дело было сделано, заявила, что все выдумала. Затем она сама завела тайный роман, и когда незаконнорожденный брат Фернанду Жуан поймал ее на супружеской неверности, то состряпала письмо, которое облыжно обвиняло его в государственной измене и в результате которого его арестовали. Когда муж отказался казнить сводного брата, Леонор подделала указ за подписью короля, и Жуан избежал казни только потому, что его тюремщики заподозрили неладное и отказались исполнить распоряжение.
