– Что нам делать когда мы найдём Калашникову? – спросил Ален явно скучая. Он не верил в существование клада и конспирологические построения редактора. – Она, похоже, не имеет отношения к этому убийству.
– А я вообще ничего не понимаю: зачем ехать, зачем искать эту внучку, причём здесь я? – сказал Александр теряясь в догадках. Он действительно был далёк от темы, он хотел получить свои деньги и совсем не хотел учавствовать ни в каких поисках.
Редактор понимающе качнул головой:
– Да, вы не в курсе.. Но, похоже, внучка фабриканта увезла рукопись в Петроград. Это пока только предположение, но оно более оптимистичное, чем если бы рукопись забрал убийца.
Через некоторе время в голове у поручика начало проясняться. Он вспомнил последние слова старика и кажется понял, что он имел в виду, говоря о мерах, которые нужно принять.
– Похоже, что Фёдор Яковлевич успел… – неожиданно для себя проговорился Александр, и увидев устремлённый на него взгляд редактора, пояснил.
– Когда он узнал, что отец умер, то захотел приобрести мою часть рукописи. Он понял, что предназначение её раскрыто и решил принять меры…
Редактор хитро прищурившись посмотрел на Александра и задал вопрос, в котором явно чувствовался подвох:
– Я правильно информирован, что ваш дедушка был герой войны и декабрист?
– Да. – ответил Александр, пока не понимая куда клонит Рене.
Рене встал и подошёл к молодому человеку, и наклонившись к его аккуратно уложенной шевелюре, проговорил еле слышно ему на ухо:
– Когда он, после неудавшегося восстания, бежал во Францию – Франция приняла его. Это верно?
– Да, насколько мне известно – это так. Он присягнул Франции.
Редактор выдержав паузу, направился обратно к своему столу, сел и закончил тоном ментора:
– Вот, поэтому, вы завтра отправитесь в Россию и будете делать там всё, что пойдёт на благо Франции.
Редактор обернулся к Ришару:
– Теперь вопрос к вам, мсье Ален…
Александр, получив урок долга и чести, сидел и переваривал услышанное, наблюдая, как редактор, который переключившись на Ришара, обсуждал детали предстоящей операции.
В этот момент, без стука, в кабинет заглянула молодая сотрудница редакции. Её игривая улыбка погасла, едва она увидела, что редактор не один. Она извинилась и уже хотела закрыть за собой дверь, как Рене окликнул её:
– Что тебе, Мартин?
Девушка нерешительно замялась в дверях, но поняв, что отступать поздно, она сказала обращаясь к Рене:
– Я принесла статью о собаках в Булонском лесу… Ну ту, что вы обсуждали со мной вчера вечером.– обворожительным в голосом произнесла журналистка и слегка покраснела.
Редактор деревянным голосом подтвердил:
– Да, да… помню, оставь её, пожалуйста, на столе. Я прочту и мы потом с тобой всё обсудим.
Девушка с модной стрижкой «а-ля гарсон» прошла по персидскому ковру и положила несколько листков на край стола. В кабинете повисла двусмысленная пауза. Все смотрели, как стройная визитёрша, которая несколько диссонировала с деловой обстановкой кабинета, развернувшись, породистой походкой направилась к выходу.
– Мда, вот такие вот у нас кадры.. – задумчиво протянул редактор, когда молодое дарование вышло за дверь.
– Мда, – ещё раз повторил Рене и взгляд его стал осмысленным, – Но вернёмся к нашим баранам.
Он посмотрел на сидевших перед ним сотрудников:
– Вы двое, … чтобы вас уже завтра не было во Франции.
***
На следующий день, ближе к вечеру, новоиспечённый французский журналист с русской фамилией Кожемяка уже топтался на перроне Восточного вокзала у вагона № 5 поезда «Париж-Петроград». На вокзале стояла беспорядочная суматоха, которую трудно спутать с любым другим человеческим действом: люди отправлялись в путешествие. Здесь был весь набор человеческих судеб, чувств и эмоций – Надежда, Боль, Радость, Слёзы и Расставание. Люди нагружённые баулами, чемоданчиками и кофрами стекались сюда со всего города. Вся эта масса, оторвавшись от насиженных мест, в едином порыве стремилось к вагонам. Пассажиры первого класса делали это с достоинство, так как их багаж несли дюжие носильщики в серых фартуках с бляхами на груди. Они зычно кричали требуя «дорогу» и шли вперёд, расчищая дорогу важным пассажирам. Те, кто ехал вторым классом, несли своей багаж сами и довольствовались купе попроще, а так как третьего класса не было вовсе, желающие могли ехать на крыше, как это делали в России и Польше.
